– Какого века? – пошутила Полина.

– Этого!

– Свиная отбивная с обжаренной грушей. Малиновый десерт со сливками. – продолжил Теодор. – Просто свежая малина. Хлеб и булочки. Свежевыжатый яблочный сок. Ну, это на всякий случай.

– О! – воскликнула Полина. – И ещё раз – «О!». Правда, одной мне это всё не съесть. Но ставьте. Буду пытаться!

Марта и Теодор всё красиво и быстро расставили на столе.

Теодор открыл бутылку и налил немного вина в фужер.

– Спасибо! Дальше я сама. – сказала Полина.

Её стражи повернулись, чтобы уходить.

– Секундочку! – воскликнула Полина. И спросила самым серьёзным тоном: – А как насчёт того, чтобы разрушить город или построить дворец?

– Ну, дорогая Полина Аркадьевна, мы ведь ИИ, а не джины из «Тысячи и одной ночи»! – тоже очень серьёзно ответила ей Марта.

– К тому же разрушать города – не наш метод. – добавил Теодор.

– Что касается дворца – то вот ведь он! – показала рукой Марта.

Полина рассмеялась.

Её высокоинтеллектуальные стражи довольно улыбнулись, поклонились и ушли в дом.

Полина приступила к ужину.

Вина она выпила только несколько глотков, и больше не стала, потому что оно вдруг чувствительно ударило в голову. А вот съела почти всё, удивляясь своему сегодняшнему аппетиту.

– За один вечер – лишних полтора килограмма!.. – пробормотала Полина, откидываясь на спинку стула.

Вокруг уже была ночь, украшенная светом фонарей и наполненная музыкой. Теперь это был концерт Моцарта для фагота с оркестром. Специально Полина его не заказывала, дом выбрал эту вещь сам, и попал с этим в точку. Полина очень любила звучание деревянных духовых инструментов, и фагота в особенности.

Она вздохнула и перевела взгляд на дом. Высвеченный направленными на него фонарями очень мягко, он выглядел таинственно и волшебно, как сама окружавшая его ночь, и неудержимо манил Полину к себе. Но одновременно он вызывал в ней чувство неловкости, как будто этот дом, со всем окружавшим его великолепием не мог принадлежать ей, а она – ему.

Полину можно было понять.

Все два года семейной жизни с Иваном они провели в съёмной двушке, в старом кирпичном доме, хотя и в хорошем районе. А до этого Полина жила с мамой, в их двухкомнатной панельке, а Иван – со своими родителями, в роскошной четырёхкомнатной квартире в солидном сталинском доме.

То есть это он ей так говорил.

Само собой, как только Иван и Полина объявили о своей предстоящей женитьбе, родители Ивана, чувствуя себя вне конкуренции, стали настойчиво приглашать детей пожить у себя. Мама Полины от такого же приглашения воздержалась, поскольку знала совершенно точно, что это бесполезно. К тому же за то время, пока Полина восстанавливалась после перелома, их отношения с матерью испортились вконец.

Вежливо отказавшись от предложения родителей Ивана, дети решили жить самостоятельно, поэтому и сняли эту самую двушку. Зарплаты Ивана – вроде как младшего научного сотрудника и Полины – поначалу продавца-стажёра, как раз хватало на оплату аренды, на продукты, одежду и недорогие развлечения.

И при этом они были очень счастливы.

Ах, как же они были счастливы!

Особенно в первый год совместной жизни.

Иван поддерживал Полину во всём.

Он ей так и сказал:

– Я люблю тебя такую, какая ты есть, и, соответственно, буду любить всё, что тебя интересует, и всё, чем ты занимаешься!

А Полина поначалу занималась исключительно тем, что доказывала своей матери и себе самой своё право на самостоятельную жизнь.

Поэтому, раз она заявила при первой же встрече с Иваном, что пойдёт работать в магазин, то взяла, да и пошла туда на самом деле. Директор по персоналу сильно удивилась, и сильно сомневалась, но всё-таки приняла Полину стажёром.