Осенью 1943 года мама утроилась работать парикмахером в эвакогоспиталь. Госпиталь размещался в трёх зданиях: в доме против милиции на улице Советской, где сейчас находится мэрия города, двухэтажном деревянном здании во дворе, называвшимся ранее вторым домом Советов, и двухэтажном деревянном здании на улице Луначарского. Мама стала получать паёк, жить стало легче.

Много свободного времени я стал проводить в госпитале среди раненых. В здании, где сейчас Мэрия города, было глазное отделение. Насмотрелся я там людского горя, многие были совершенно слепые. Как же радовались они каждый раз моему приходу. Я читал и писал им письма домой, каждый раз сопереживая вместе с ними, в какой мере мне это позволял мой возраст. В госпитале я научился играть в шахматы, чему потом я научил многих своих товарищей.

Наконец эта страшная война закончилась. Велика была радость дня победы. Близкий конец войны чувствовался, однако, когда по радио объявили об ее окончании, – ликованию не было конца. Казалось, что начнется какое-то новое, прекрасное время, когда жить будет легко и просто. Был пасмурный майский день, шел дождь со снегом. Запомнил я мокрый булыжник рынка, куда мы ходили с мамой за приобретением пищи, и все промокли. Вечером соседи устроили складчину, много пели.

Наверное, было бы неправильно не вспомнить свое детское окружение. В том возрасте без друзей невозможны ни игры, ни первые дела. Конечно, более или менее знакомые ребята были в детском садике и школе. В отличие от школы, которая у меня была только одна, детских садиков у меня было несколько

Первый ясли-садик у меня был в полукаменном двухэтажном доме, который находится на углу улиц Луначарского и Ленина. Детей не помню, но отчетливо помню, как я подолгу отчаянно плакал. Ходить туда мне страшно не хотелось. Дело кончилось тем, что водиться со мной приехала из деревни моя бабушка – мамина мама. Когда она в 1937 г. умерла, меня отдали в детский садик, который находился в полукаменном доме по ул. Советской. Преимущество этого детского садика было в том, что мама работала в парикмахерской, располагавшейся в доме напротив в полуподвальном этаже каменного дома, где на втором этаже в те годы располагался Госбанк, В течении дня она могла несколько раз навещать меня. После того, как время пребывания в садике заканчивалось, я переходил в парикмахерскую и до окончания работы мамы был там.

Потом я стал посещать детский садик номер четыре, размещавшийся в двухэтажном полукаменном доме на ул. Октябрьской, рядом с артелью «Швейпром» (ныне «Заря»). Как потом выяснилось, в этот садик в те годы ходила и моя будущая жена Альбина Шабалина. Я её в те годы, конечно, не замечал. В этом садике были уже ребята, жившие поблизости от меня. Это были Гена Демин, Валик Топоров и Толик Безсонов. Мы жили в домах, огороды которых сходились, хотя дома находились на разных улицах. В заборах были одним нам известные проходы, что позволяло ходить друг к другу, не выходя на улицу. Из девочек в нашу компанию входили Нина Воронина и Катя Бледных. Нина была приёмной дочерью маминых давнишних знакомых, тоже парикмахеров, и жила она в одном доме с Геной Дёминым. Катя была Нинина подруга, жившая в двухэтажном доме, напротив, по Октябрьской улице. Летом нашим любимым занятием была игра в прятки, зимой катание на санках.

Пожалуй, самым близким другом тех лет был Толик Бессонов. Дом его располагался через дом от меня по улице Урицкой, однако, забор между участками был общим. Это был частный дом, принадлежащий деду Толика. У деда было три взрослых сына. Двое из них Аркадий и Леонид жили с семьями вместе с дедом. Аркадий жил во дворе дома во флигеле. Леонид – в одном доме с дедом. Третий-Володя жил в Москве и работал на авиационном заводе. Когда я поехал в 1951 году в Москву поступать в Московский авиационный институт, он был моим первым советчиком и оплотом в Москве.