Перед тем как забраться в скафандр, чтоб стало чуть теплее, Глеб открыл аптечку и сделал себе недельную сонную инъекцию. Неделя сна на ресурсах организма, потом лёгкий перекус и снова инъекция, – так с минимальным расходом провианта Глеб хотел убить месяц. Если и после четвёртой фазы сна помощь не придёт, то глубокий рейд на дневную сторону планеты будет уже неизбежен. На этой мысли Глеб отключился, и первым, что он увидел во сне, был зимний сибирский лес.

Месяц медикаментозного сна, пусть и с короткими перерывами на приём пищи, давал о себе знать – Глеба штормило как в сильном похмелье. Особой горечи этому похмелью добавляло ещё то, что четвёртое пробуждение стало таким же одиноким, как и все предыдущие. Увы, не сбылась его надежда очнуться на каком-нибудь транспортнике, где бывалый пилот подаст руку и скажет: «Ну, привет, потеряшка!»

Глеб, пошатываясь, вышел из шлюпа. В таком состоянии он идти не мог, поэтому взял некоторое время на то, чтобы придти в себя. Второй костёр, так же сложенный из остатков спрессованного мусора, был сейчас ещё одним «живым существом» в этом безмолвном мире. Глеб отрешённо смотрел на языки токсичного пламени и вспоминал тёплое земное солнце. Когда костёр прогорел, землянин присыпал пепел песком и неуверенно поднялся.

Скафандр с наполовину опустошённой батареей так же оставался на нём, а в заплечном ранце лежали аптечка, горелка и весь запас воды и питья. На поясном креплении висел пистолет, и Глеб, коснувшись его рукояти пальцами, получил в ответ микрозаряд уверенности. Пилот двинулся привычным уже маршрутом: через «ромб» в царство вечного дня…

Пожалуй, пустыня страшна не только изнуряющим зноем и отсутствием воды, – этим она пытается убить тело путника. А вот однообразием своих пейзажей она стремится подорвать дух всякого, кто бросает ей вызов. Так и Глеб с усиливающейся тоской смотрел на бескрайнюю равнину с редкими и невысокими наплывами песка и россыпями камней. Он уже плохо ориентировался в пространстве и времени, и лишь цепочка его следов являлась неким обратным азимутом для движения вперёд. Конечно, в скафандре имелся и встроенный хронометр, и компас, но Глеб, ради экономии заряда батареи, решил их не включать. Теперь задействование этих приборов уже не имело никакого смысла.

Потребление воды Глеб сократил до минимума. Хорошо, что было совсем не жарко, а непрестанный ветер давал ещё и иллюзию свежести. Слабый аппетит тоже не мучил организм выбросами желудочного сока – сказывалось общее подавленное состояние. Пожалуй, если б на Глеба сейчас вдруг выскочил невесть откуда взявшийся тираннозавр, то пилот был бы рад и такой встрече: хоть какое-то разнообразие! Да и шансы против выстрела из пистолета у грозы мелового периода имелись нулевые.

Иногда воображение рисовало Глебу миражи: он то слышал гул посадочных двигателей, то видел в песках очертания спасательных шлюпов. Эти звуки и видения быстро растворялись, а землянин всё шёл и шёл дальше, делая лишь короткие привалы для сна и приёма пищи. Так, в неизвестный день и час своего путешествия, Глеб наткнулся на первый каменный вырост, что козырьком торчал из поверхности земли. Потом таких геологических образований стало на пути встречаться всё больше и больше. И у одного такого каменного гребня Глеб обнаружил костяк неизвестного существа.

Судя по размеру, это были останки то ли карлика, то ли ребёнка. Кости нижних конечностей относительно туловища выглядели очень короткими, зато верхние были неестественно, по обезьяньи, длинны. Из тощей грудины скелета справа и слева выходили ещё два отростка – похоже, пара средних конечностей, которые атрофировались в процессе эволюции. По местоположению малых костей Глеб установил, что руки у этого существа заканчивались трёхпалыми кистями, а вот ступни, напротив, были цельными и без пальцев.