– Это «города», а тут «городки», – поясняет Спрутс, – уничтожение условных фигур методом бросания палок.

– Палки кидать – это другой вид спорта, – не удерживаюсь я.

Странно, но рогач хихикает. Спрутс, разумеется, не понимает.

– В моём варианте игры не обрезки дерева, а оружие разных типов. Я арендовал полигон местной гвардии, всё будет происходить там. В настоящей игре пятнадцать этапов, но вам хватит и трёх. Последняя точка – холм, на вершине ящик с монетами. Кто первый дойдёт, того и бабки. Стрелять друг по другу вам не возбраняется, но вряд ли у вас будет время на такие глупости, детки.

– Добро, – сипит рогач.

– Согласен, – говорю я.

И проваливаюсь в какую-то трубу.

* * *

Плюхаюсь в болото – только брызги в стороны. Испуганная цитрусовая лягушка надувается до размеров космокатера и лопается, забрызгав меня лимонными ошмётками. Пытаюсь встать – и тут же начинаю тонуть. Вонючая жижа заливает блистер шлема, сдув не справляется, ничего не вижу. Над головой бухает что-то горячее, даже сквозь грязь ослепляет вспышка, меня вдавливает в трясину. Что за ботва?!

Я ползу наощупь, выдирая ноги из проваливающегося ила. Сдираю шлем, отбрасываю – и вижу островок. Туда!

Вновь распухает оранжевый шар.

– Бамм!

Меня обстреливают, мамина печень. Шрапнель выбивает густые фонтаны из ряски.

– Первая фигура! – грохочет из выси голос Спрутса. – Для Макса – «пушка», для Диана – «стрелка». Ищите своё оружие. Удачи, ребятки.

Хохот переходит в бульканье.

Выкарабкиваюсь на островок. Лежу, пытаюсь отдышаться. Оглядываюсь и вижу зелёный ящик. Надеюсь, там самонаводящаяся ракета килотонн на двадцать.

– Бамм!

Похоже, меня взяли в вилку, и следующий разрыв снесёт мне башку. Метко бьют, зараза. А, вот в чём дело: над болотом жужжит небольшой коптер. Оттуда высматривают, гады, и корректируют огонь. Открываю ящик. Вытаскиваю содержимое, пялюсь. Трясу кулаком в небо:

– Спрутс, чтобы ты собственной икрой подавился!

Громовое бульканье мне ответом.

В ящике идиотский набор для дошкольника, забавляющегося в бассейне-лягушатнике: маска, трубка, игрушечный пружинный пистолет для подводной охоты. Из такого селёдку не оглушишь – только разозлишь.

– Бамм!

Напяливаю маску, закусываю загубник. Ничего не видно. Плыву по наитию. Изредка выныриваю, чтобы сориентироваться: чёртовы пушкари меня потеряли, снаряды рвутся позади. Где-то к востоку небо расцвечивают алые стрелки – там, видимо, бултыхается рогач. Не до него.

Пушка всё ближе. Я выглядываю на полглаза и немедленно погружаюсь в густую тьму, чтобы не засекли. Захожу с фланга.

Вот они. Расчёт возится у орудия: наводчик прилип к прицелу, командир что-то орёт в рацию. Замковый скучает, заряжающие стоят с тяжёлыми снарядами. Их пятеро, я не справлюсь.

Над позицией зависает коптер-корректировщик: это с ним ругается главный канонир. Пилот высовывается по пояс и размахивает руками: похоже, он растерян.

У меня один шанс из миллиона. Ничего, бывало хуже. Выныриваю, встаю (широко расставленные ноги сразу начинают погружаться в жижу, но я не думаю об этом).

Секунда. Успокоить дыхание, принять стойку.

Вторая. Вытянуть руки с пистолетом. Не дрожите, мамина печень!

Третья. Лётчик смотрит на меня. Близко: я вижу, как у него отваливается челюсть. Плавно нажать на спуск.

Хлопает пружина. Алюминиевый трезубец летит прямо в лицо пилота. Бедняга падает на рычаги, винтокрылая машина с рёвом врезается в пушку, калеча орудийный расчёт и расшвыривая лопастями кровавые ошмётки. Вспухает огненный шар.

Я едва успеваю нырнуть. Меня бьёт, крутит и несёт: сдетонировал боекомплект, осколки рвут болотные кочки и распарывают трясину в сантиметрах от меня.