– Какими судьбами, дорогая?

– Искала лучшего врача. И кто же это, как не ты?

– Ну… это преувеличение.

– Это я по ценам за приём ориентируюсь.

– Для тебя будет скидка! Так что беспокоит?

– Ничего. Хочу, чтобы ты посмотрел и сказал – могу ли я выносить ребёнка и когда наиболее благоприятный период для зачатия? По моим расчётам – вот-вот!

– Хм… Интересно. Посмотреть-то я могу, но мы ведь с тобой ровесники, дорогая. Может, лучше генная инженерия или суррогатная мать?

– Нет. Я хочу родить сама. Это важно. Цикл у меня регулярный, и чувствую я себя отлично.

– Что ж… Позволь полюбопытствовать – кто будет счастливым отцом?

– Серёжа, конечно.

– Серёжа?

– Да, мой Серёжа – помнишь, я вас давным-давно знакомила?

– Да, конечно… Как забыть… Ну что ж, проходи в смотровую.

Через полчаса Ваган открыл тумбочку и налил себе двойную порцию джина. Медсестра смотрела на него с любопытством.

– Отмени, пожалуйста, все следующие записи. Я устал, мне нужно домой. И окно открой – пусть проветривается.

– Ваган Андрианович, у нас будут проблемы – там ещё три пациентки в очереди по записи. Вы неважно себя чувствуете? Эта женщина во всём виновата?!

– Мы когда-то учились вместе – хорошая девушка была. А потом она убила мужа и любовника одновременно. Бог ей судья – там какая-то мутная история… Она своё наказание уже понесла – двадцать лет на Острове Строгом. Но вот теперь – собирается родить…

– Жизнь продолжается, Ваган Андрианович, правда?

– Да, Сонечка, правда. Но родить она собирается от своего мёртвого любовника.

Марина не шла домой, а летела – она знала, что с ней всё в порядке! И анализы будут отличными – никаких сомнений. Ничего она не хотела в этой жизни так, как ребёнка. Ребёнка от любимого человека. Все эти ужасные невыносимо долгие годы её заботило лишь одно – её здоровье. Она знала – как только откинется, сразу должна забеременеть! У их сына будут пальцы Серёжи, и его глаза, и, обязательно, чуть удлинённый копчик – такой вот маленький хвостик, милая особенность.

Первый снег. Можно загадывать желание. А желание у неё много лет повторялось. Скорее домой! Она готова, она созрела – пора действовать!

Тюрьму Марина вспоминать не любила. Не потому, что это было плохо или хорошо, – просто отнятые годы. С другой стороны, раньше бы всё равно ничего не получилось. Она должна была пострадать за убийство Серёжи. Ещё бабушка говорила ей: «Любить кого-то больше Бога – великий грех. Сразу же зазнобу на небо заберут!» И вот – забрали, её же собственными руками! Она ненавидела себя, но старалась простить. Кто знал, что её мужчины тогда встретятся? Милый, мой хороший, мой родной – он всегда пытался решить любой конфликт мирно.

Сядет она или нет – ей было неважно. Пока шло следствие, Марина не содействовала, но и не мешала. Пусть будет так, как должно быть.

Сначала был один адвокат – неженка, ни о чём, только и причитал: «Бедняжка! Оболгали! Не переживай – спасём!» К счастью, долго не продержался. Вторым адвокатом уже была нормальная тётка, вникла, что почём, и только по делу: «Скошу, сколько смогу, но сильно не надейся».

Марина, конечно, поревела денёк. А на больше и слёз не хватило – всё по Серёженьке выплакала. Паника тоже накрывала – целую жизнь в тюрьме! Но паника и спасала от тоски по любимому, а тоска по любимому – от паники. Сразу два экстремальных состояния в малюсенькой Марининой душе не умещались.

Знакомые ещё долго продолжали писать – многие просто не знали о том, как развивается дело – что она больше не жертва, а преступница, и старались её поддержать «в страшном горе». Сначала Марина искренне терялась на все эти «как дела?», зная, что скоро правда откроется.