– В прямом. Посмотри на себя. Какой ты была раньше, и что ты из себя сделала теперь. Тётка. Замученная жизнью, проблемами, разочаровавшаяся во всём на свете унылая тётка. И даже то, что ты выглядишь младше своих лет, уже не спасает. Сейчас косметология такая, что даже из пенсионерки можно инженю сделать. А молодость должна быть в душе.

– Да иди ты… Философ.

– Я серьёзно. Где свет в глазах? Где натянутая струна обаяния? С тобой же незачем и не о чём общаться. Мы-то ладно, мы тебя за прошлые заслуги полюбили. Ну а новые люди? Как они поймут, что им зачем-то нужна ты в их жизни?

Кира отвернулась от бескрайней космической тьмы и посмотрела на Катьку. Та улыбалась совершенно невинно.

– А как я пойму, что мне кто-то там сильно нужен? – Кира постаралась тоже улыбнуться как можно более безмятежно, но получилось скорее ехидно. – Вроде прекрасно живу без всех.

– Очень ты распрекрасно живёшь, я и вижу.

– Не жалуюсь.

– Ёжик птица гордая…Так одна и прокукуешь до старости.

Кира, до этого не очень понимавшая, что Катька имеет в виду, облегчённо выдохнула.

– А, ты вот о чём! Ну и кто из нас бабка на лавочке? В наше время это совсем необязательно вообще-то. Можно жить хоть одному, хоть с котиком, хоть с марсианским химероидом. Базовой потребностью витие гнезда с особью противоположного пола больше не является.

– Это называется «зелен виноград».

– Он не зелен, Кать. Он пластиковый и несъедобный.

– Да ты просто повесила на грудь табло-идентификатор с посылом по всем известному адресу и живёшь так уже который год.

– Кать, брось… Ну какое табло?

– Светящееся такое. Чтобы точно всем видно было. А то вдруг кто случайно за женщину примет.

– Кать. Ты несёшь чушь. Вот сниму я это твое гипотетическое табло, и что? Посыпятся на меня предложения руки и сердца от инопланетных принцев из сияющих галактических далей?

Катька снова хохотнула.

– Ага, принцев. Щаз. Прям в очередь будут строиться. Ты бы хоть захудалого свинопаса для начала поймать попыталась. Ну так, чтобы проверить: а вдруг уже и не умеешь? Навыки-то теряются быстро.

Очень чесался язык спросить: уж не эти ли самые навыки Катька тренировала на рыжем Корнилове. Проверяла, поведётся ли кто на растопыренные пёрышки. Женскую раненную самооценку лечила. Но говорить такие рискованные вещи единственному пилоту космического корабля, на котором летишь, было бы неправильно. Ещё высадит на первом попавшемся астероиде.

– Ну и не умею. Было б чего уметь. Кого ловить. Кать, поверь, как только попадётся достойный внимания объект, я тут же вздребезнусь. А пока зачем?

– Да так… – скептически усмехнулась Катька. – Чтобы увидеть, чего ты ещё стоишь.

– Да я как-то привыкла это проверять другими способами. Хочешь, когда прилетим на Айфер, с вышки там спрыгну?

– С двадцатиметровой? – ухмыльнулась Катька. – Что в «Аквамарианне»?

– С неё, с неё. Я именно её имею в виду.

– Замётано. Прыгай.

Вышка на Айфере была Кириным давним вызовом. В отличие от той же Катьки, Кира не ценила все эти экстремальные игры. Плавать она любила. Летать тоже. А вот прыгать в невидимую в клубах перламутровых облаков воду ей не нравилось. Зато испытание на прочность из этого якобы развлечения выходило отменное.

На Айфере они планировали остановиться на денёк. Будет время на аттракционы.

***

Всё-таки у Катьки для её роста были очень длинные ноги. Закинутые на пульт управления они впечатляли. Антон смотрел весьма одобрительно, сама Катька – скептически. Вышедшая из каюты Кира даже зависла слегка, созерцая эту идиллическую картинку. Можно бы было уйти обратно, но запах свежесваренного кофе был сильнее любой щепетильности.