Упоминание командного отсека возымело действие.

– Могу, отчего бы нет, – Ефим Савельевич покрутил усы. – Ну-ка, прочитайте что-нибудь?

– Без поэтизатора это будет не то. Но попробую. Серьёзное или не серьёзное?

– Давайте что-нибудь позитивнее. Как никак, вечернее время.

Егоров на миг задумался, затем выудил первое пришедшее на ум, прокашлялся и прочёл:

Целуя взглядом окрылённым море,

Прозрачной глади призрачную плоскость,

Рассвет вдали мы повстречаем вскоре,

Покинув скорбных заточений остров.

Взлетев стальною птицей в стратосферу,

Мы прикоснёмся к спутникам картонным,

Пусть луч созвездий светит нам во след.

Пусть будет океан бездонным.

– Пойдёт, – коротко прервал Ефим Савельевич. – Я видел что-то подобное у одного певца из Бессарабии. Кстати, слышал новости? Похоже, опять военный конфликт назревает.

Егоров попытался оправдаться, и, как это обычно бывает, получилось немного нелепо:

– Это достаточно старое у меня, немного максималистичное. Ещё могу короткостишия и четырёхмерную поэзию.

– Вот четырёхмерную – не стоит. Публика у нас, сами понимаете, судрь, весьма своеобразная. Провинция. Не поймут.

– Я никак не могу разобраться в культурных особенностях вашего народа, – признался Егоров. – Мне многое приходилось повидать, но здесь слишком много непонятного.

– Что же, например?

Егоров кивнул на странный аппарат в углу.

– Вот, к примеру, что это?

Ефим Савельевич усмехнулся, подошёл к шкафчику и достал пару пустых стеклянных бутылок и кружки.

– Мини-пивоварня Качканарской технологии. Вот мне всегда интересно было. Почему Качканар, к примеру, Новый, а Суздаль – нет? Ведь Суздаль, если не ошибаюсь, моложе Качканара? И никакого «Старого» Качканара нет?

– Сложный вопрос, – почесал затылок Егоров. – Насколько я помню, три сотни лет назад почти все планеты носили звание «Новый», потому что названы в честь поселений древней Земли. На Дальнем Востоке тоже много «Новых» планет. Потом названия упростили, а Качканар, видимо, не захотел расставаться. Культурные особенности, что поделать.

Скоморохов кивал, слушая поэта, потом совершенно не в тему заявил:

– Я думаю, самое время снимать пробу.

Егоров сначала хотел отказаться, но в итоге промолчал, к тому же, Ефим Савельевич и не думал его спрашивать.

– А культурные особенности у нас хорошие, – продолжил разговор хозяин. – Я историю родного края тоже неплохо знаю, а пару лет назад даже в школе детишкам преподавал. Иннокентий!!

Егоров подумал, в своём ли хозяин уме? Зачем кричать, когда проще написать сообщение? Может, аборигены вообще не пользуются современной техникой? Но опасения оказались напрасными: в комнату вбежал мальчик лет десяти. Не по годам суровый взгляд, поношенная одежда на нём на пару размеров больше даже слегка контрастировали с новым детским планшетом в руках.

– Внук мой, – словно хвастаясь, сказал Скоморохов-старший. – Родители у него на заработках в Исети, мы с супругой и младшим сыном присматриваем. Ну-ка, поздоровайся с поэтом и расскажи историю нашего народа:

– Здравствуйте, уважаемый. Ну… что рассказать. Гопники мы. Эта. Космические. Раньше такие только на Земле-матушке обитали, в небольших районах, то есть, посёлках. А потом в Тугулым и Качканар стали преступников ссылать. И на орбитальные города. Потом они все перемешались и мирными стали. И эта… на букву «эр».

Ребёнок запнулся и вопросительно поглядел на деда, спрашивая забытое слово. Тот молчал.

– Реконструкция? – подсказал, улыбнувшись, Егоров.

– Да, реконструкция, быт восстановили. Но культурная революция была, язык поменялся, а старый безвозвратно утерян… Дедушка, а что значит слово «транспортир»? Мне по учёбе надо, разобрать.