– А вот ты сколько весишь примерно? – поинтересовался я, пытаясь продумать следующие вопросы.

– Два хота и восемь кегов, если примерно, – пожав плечами, пояснил Сай. – А точнее, двадцать восемь кегов: тут принято называть одну величину измерения, если она меньше танна. – Заметив понятный вопрос в моих глазах, Сай усмехнулся и пояснил: – Ну а в тебе, наверное, кегов восемьдесят или, может быть, девяносто. Ты сильно исхудал, парень. Нахождение в спасательной капсуле веса не добавляет, а здесь тебя только поддерживали. Подозреваю, не думали, что очнёшься, но ты смог, хотя и потерял память… Плохо только, что ты сейчас такой же изгой, как и я. Имперский посланник от тебя отказался. Впрочем, с такими данными без куска хлеба ты не останешься. Руки-ноги целы, а память когда-нибудь восстановится. Тогда и предъявишь им за этот отказ.

– Ага, вот так приду к Императору и предъявлю, – я усмехнулся. – Только мне всё равно непонятно. Какие-то сектора, планеты и звёзды… Вот скажи, как называется наша галактика и сколько в ней находится звёзд?

– Большой Спиральный Диск она называется, – не задумываясь ответил мне Сай. – Ну а звёзд в ней триста или четыреста мириадов. А мириад – это такое число с единичкой в начале и девятью нулями рядом с ней. Хотя вряд ли кто-то точно считал эти звёзды. Кому бы это понадобилось?

«Ну да… Володька же рассказывал, что Млечный Путь имеет форму диска с выпуклостью по центру, – со вздохом подумал про себя я. – И звёзд количество вроде бы сходится. Получается, закинуло меня не так-то и далеко? Всего-то сто тысяч световых лет от края диска до края. Почти как на дачу в выходные сгонять. Автостопом, блин, по галактике…

– Ну а сектора – это просто, – продолжил Сай. – Наша система состоит из четырёх малых жёлтых звёзд примерно одинакового размера. Они находятся на расстоянии двух световых лет друг от друга и вращаются вокруг сгустка тёмной материи в виде правильной пирамиды…

– А сколько длится год? – уточнил я, в который раз пытаясь уложить услышанное в голове. – Триста шестьдесят пять дней?

– Ну, что-то ты всё-таки помнишь, – Сай довольно оскалился и пояснил: – На самом деле на всех планетах по-разному. От трёхсот тридцати до трёхсот восьмидесяти дней. Звёзды не совсем одинаковые, и орбиты у планет отличаются. Впрочем, все они пригодны для жизни, но плотно заселена хорошо если каждая третья.

– И сколько же здесь этих планет? – уже окончательно ошалев от такой информации, уточнил я. – Десять? Пятнадцать?

– Всего их семьдесят семь, – махнув хвостом, спокойно пояснил мой собеседник. – Здесь, в Четвёртом секторе, их восемнадцать, но я не пойму: что тебя так удивило?

– Да подумаешь, какая херня, – нервно усмехнулся я и откинулся на стену за спиной. – Четыре одинаковых звезды, расположенные правильной пирамидой, вращаются вокруг сгустка тёмной материи, а вокруг каждой из них крутится по два десятка планет. По одинаковым, как я понимаю, орбитам? Одна за другой, хороводом?

– Ну да, – Сай кивнул. – Я, правда, не знаю, что такое «хороводом», но всё остальное ты уяснил верно. Ведь только так на планетах возможна разумная жизнь. Мы дышим воздухом, в отличие от иных. Нам без него никак.

– Хорошо, – я снова кивнул. – Ты же сам сказал, что в галактике четыреста миллиардов звёзд?

– Мириадов, – поправил меня Сай, – но хорошо. И что из этого?

– Не придирайся к словам, – я поморщился и продолжил: – Вот допустим: вокруг каждой из этих звёзд летает по десять планет. Как ты думаешь, сколько из них будут пригодны для жизни?

– Полагаю, не больше пары сотен на всю галактику, – мгновение поколебавшись, предположил Сай. – Пригодных для жизни планет очень мало. Хорошо, если одна из мириада.