– Бабуль! Диана уходит! – голос внучки вернул ее в реальность, и Анна поднялась, чтобы попрощаться.

– Ты ведь завтра снова придешь? – заглядывая подружке в глаза, спросила Ася.

– Нет, Ассолька, прости, не смогу, мне нужно уехать, но это ненадолго, – улыбнулась Диана. – А когда я вернусь, мы обязательно встретимся.

– Я буду ждать тебя тут, в песочнице!

– Договорились!

Чем эта чужая женщина так притягивает малышку? Что Ася в ней увидела? Неужели ребенок так тонко ощущает ее внутреннюю свободу, о которой и сама Анна почему-то стала часто задумываться в последние два дня? Или внучка чувствует в ней родственную душу? Ведь Диана ведет себя практически так же, как и Ася. Большой ребенок, спрятавшийся под ворохом яркой одежды.

Звонок телефона прозвучал настойчиво и резко. Анна отошла в сторонку от песочницы, где по-прежнему гудел ребячий рой, и сквозь крики малышни услышала тревожный голос Павла.

– Мама… она… ее… – рыдал муж в трубку.

– Когда? – спросила Анна, поняв, о чем тот пытается сказать.

– Только что…

Все хлопоты, связанные с похоронами свекрови, Анне пришлось взять на себя. Павел, конечно, пытался ей помочь, но толку от него никакого не было. Зато Сергей стал главной опорой матери в эти печальные дни. Ассоль он оставил на жену и тещу, взял на работе отгулы и несколько дней пожил с отцом, потому что тот не мог оставаться в квартире один. На девятый день, как положено, посетили кладбище, накрыли стол, помянули покойницу. Когда все было убрано и помыто, Сергей с матерью стали собираться домой.

– А ты-то куда? – удивилась Анна, увидев, что Павел тоже надевает куртку.

– Домой, – ответил тот. – Не могу же я теперь тут оставаться!

Немой вопрос в глазах жены заставил его смутиться.

– А разве не здесь твой дом? – уточнила она.

– Это мамин дом, – промямлил муж, потупившись. – И мой, конечно, тоже. Но я не могу здесь. Без нее. Мне плохо одному. Все напоминает о маме. Сережа ведь не может больше жить со мной, ему на работу выходить пора. А как же я? Ты ведь тоже одна… Мы могли бы вместе…

Как же ей хотелось сказать что-нибудь хлесткое, обидное, но, посмотрев в его несчастное лицо, Анна лишь кивнула и вышла из квартиры. Сергей помог отцу донести до машины сумку с вещами, которую тот собрал заранее. Надо же! Он все предусмотрел. Не предупредил ее, не спросил разрешения. Он просто решил вернуться домой. Просто в гости к мамочке сходил. Погостил там три десятка лет, а теперь вернулся. Возрадуйся, жена! И что ей теперь делать?

– Ты зачем его пустила?! – возмущалась на следующий день Марина, заскочив к подруге, пока Павел был на работе.

Несмотря на пенсионный возраст, он по-прежнему преподавал в своем институте, хоть и ездил туда всего пару раз в неделю.

– Он, можно сказать, бросил тебя с маленьким ребенком, сбежал от трудностей, всю жизнь прожил в свое удовольствие у мамкиной титьки, а сейчас решил повесить на тебя заботы о себе любимом. И не наглость ли это? – продолжала возмущаться подруга.

Анна вздохнула. Марина была права. Безусловно, права. Но не выгонять же его теперь! Формально Павел по-прежнему ее муж, отец ее сына, в общем, не чужой человек, и она просто обязана поддержать его в трудную минуту.

– Ничем ты ему не обязана! Разве что погубленной жизнью! Но решать в любом случае тебе.

Анна долго потом прокручивала в голове это разговор. Она ни в коем случае не считала свою жизнь погубленной. Павел просто освободил ее от своего присутствия, дал возможность жить своей жизнью, без оглядки на него. Да, ей было непросто, но она полностью сосредоточилась на сыне, растила его в любви и заботе, воспитала в нем мужчину, что едва ли было бы возможным, присутствуй в их жизни Павел. А уж если кто и погубил ее, так это ловелас по прозвищу Курагин. Это он вынудил ее навеки отключить в себе живые человеческие эмоции, запретить влюбляться, чтобы больше никогда не страдать из-за мужчин. И даже хорошо, что потом на ее пути встретился именно Павел, которому не нужны были ни страсть, ни всепоглощающая любовь, ни сама Анна.