И сопли, куда же без них.

Шур-Шур. Продолжала драть осклизшие шнурки. Шур-Шур… А, плевать! Рванула вверх! Ногти ломались о камни и корешки, я соскальзывала, нечем было дышать. Выпуклость под ногой сплющилась, и я съехала в проклятущую канаву.

Шур-Шур-Шур.

Сожрут ведь.

Шур-Шур! Фьють-фьють-фьють! – заливались соловьи. Свежесть предрассветная, спокойная. И я одна в бескрайнем тёмном мире, птички поют мне похоронную песню. «Оплакивают», – я дёргала шнурок. Он резко оборвался, я распутала завязки и сдёрнула ботинок. В кустах зашуршало громче. Не похоже на ветер, совсем не похоже. Может, хищник мелкий – так, для счастливого разнообразия?

Второй шнурок развязался быстро. Подскочив, я размахнулась и швырнула ботинки на дорогу.

«Ой!» – треснула по лбу: а если там зомби проходил?!

Ладно, глупость не зомби, получится – не поймаешь. Босой ползти легче, благо пальцы на ногах цепкие, ими и корешок зажать можно, и поглубже в размякшую землю протолкнуть. Руки онемели, как держали, не знаю, на страхе, наверное.

Внизу что-то выползло из-под кустов и неприятно поблёскивало при движении. И двигалось в мою сторону. А я ползла диагонально к свету: «Только бы полоса неудач кончилась!»

Пальцы саднило и кололо, я соскальзывала, и сердце обмирало: там внизу потрескивало и чавкало, и я впивалась в траву и землю, один раз зубами за какой-то корешок горький придержалась. Но ползла, – будь эта практика проклята! – ползла.

Мышцы болели, но сдаваться на полпути глупо. Ещё глупее сдаваться, когда две трети пути проползла, даже если смерть в зубах зомби начинает казаться благом.

Прямо подо мной щёлкнуло. Я выдохнула и поползла дальше. Ну же, ещё чуть-чуть, ещё пара метров и…

Проклятые соловьи! Из-за них не слышно, что творится на дороге. Я определённо буду ненавидеть их и темноты бояться до конца, надеюсь, долгой жизни.

Подол дёрнули, я съехала на метр, с треском оторвалась ткань, и я рванулась вверх, приподнялась над пучками травы на обочине.

Волшебный огонёк ярко отражался в лужах, на светлевшем небе смутно вырисовывался остов обгорелой телеги. По другую сторону громоздился труп коня.

В луже под огоньком круглело навершие жезла.

Настоящий магический жезл.

Спасение!

И никого рядом. Даже если оборотень выскочит на дорогу, его пасть занята, а остальные зомби взбираются медленно – будь благословенны старые разграничители для задержания нечисти!

Я помчалась к жезлу, нырнула в лужу, схватила навершие размером с яблоко и…

Жезл был переломлен.

Изящное навершие отделено от рукояти. Холодный ужас пробрал до костей.

Всё не плохо, всё просто… кошмарно!

Жезл не сломался в битве: кто-то целенаправленно переломил его – сломал со скручиванием, разрушая кристалл в рукояти, на котором отпечатывалась вся применяемая волшебником магия, оставлялись сообщения.

Кто-то избавился от куратора, уничтожил его магические записи и пытался представить всё несчастным случаем.

И этот кто-то мог быть поблизости.

Стиснув холодное навершие – им можно колдовать – я огляделась: никого. Поднялась, не представляя, куда бежать: просто оглядывалась, и оглядывалась, и снова оглядывалась.

А потом увидела белокурую девочку лет семи в светлой сорочке с кружевом по подолу.

Семилетние девочки, конечно, бывают разными, но вряд ли они спокойно ходят ночью вне города в полном одиночестве. А эта шла.

Глава 6. В которой удача поворачивается другой стороной


Что бы ни случилось – старайтесь сохранять присутствие духа. Иногда это всё, что нам остаётся.

Мемуары штатного мага.


Я попятилась, волшебный огонёк потянулся за мной, его свет ярко отразился в глазах девочки, заиграл всеми цветами радуги.