Небо испещрено игольными проколами звёздного света, и хотя луна скрыта за низким слоем облаков, я легко нахожу дорогу среди деревьев. Сначала спускаюсь в глубокий овраг, затем поднимаюсь по противоположному склону, где ветви деревьев свисают до самой земли, как паутина после дождя. Ещё немного, и я оказываюсь в роще Семи деревьев, откуда мы с Джеком перенеслись в город Дня всех влюблённых.

Как будто ноги сами привели меня сюда.

Зеро беспокойно поскуливает, оглядываясь на тропинку, по которой мы пришли. Ему не нравится здесь, так далеко от города.

Я иду в центр рощи, провожу ладонью по стволу каждого дерева, ощущаю их шершавую кору и гладкость символов, вырезанных на ней. Зелёный четырёхлистный клевер, яйцо в розово-голубую полоску, разноцветный фейерверк… Я останавливаюсь перед розовым сердцем. Можно открыть дверь и вернуться в этот удивительный мир. Сбежать туда на день или два, попытаться стать кем-то ещё.

Может быть, если я скажу Руби Валентино, что не уверена, хочу ли быть королевой, и понятия не имею, как ей стать, она даст совет, который поможет избавиться от неутихающей боли в сердце – изматывающего чувства, что я живу не своей жизнью.

А что, если мне нет места нигде? Если оба мира, которые я могу назвать своими, мне не подходят? Если я и не служанка Финкельштейна, и не королева города Хеллоуина?

Я дотрагиваюсь до поблёскивающей золотом дверной ручки, уже ощущая приторно-сладкий запах карамели и розовых лепестков, когда вдруг Зеро отрывисто гавкает, будто зовёт меня.

Я резко опускаю руку и поворачиваюсь к Зеро.

Но его нигде не видно.

Только ветер гуляет в ветвях. Но тут я снова слышу лай где-то вдали. Дальше в лесу. Я иду на звук, пересекаю высохший ручей, пробираясь сквозь заросли, окончательно потеряв тропинку, в ту часть леса, где я никогда раньше не была.

Более тёмную часть.

Более тихую часть.

Даже тени здесь не имеют очертаний. Даже вороны не смеют здесь гнездиться. Здесь живёт только тьма, притаившись в жутком спокойствии и тишине голых деревьев.

«Любопытство превратит тебя в дьявола или станет твоей погибелью, вопрос только в том, что ты себе накликаешь», – сказал мне однажды доктор Финкельштейн. Это было предупреждение, чтобы мой беспокойный ум не забредал туда, где ему не место. Он считал, что лучше мне сидеть тихо и не высовываться.

Но я никогда не была хороша ни в том, ни в другом.

Зеро снова тявкает – звучит так, будто он нашёл свежую косточку, – и я продираюсь к нему сквозь лианы, усеянные колючками. Наконец я вижу его, но рядом нет ни костей, ни гниющей туши. Пёс лает на какой-то большой пучок веток, скорее всего, куст шиповника. Я не вижу ничего, что могло бы так его заинтересовать. Ничего необычного.

– Сюда, Зеро, – зову я, похлопывая ладонью по бедру.

Но он начинает грызть переплетённые ветки, будто хочет убрать их со своего пути.

Я подхожу ближе, щурясь в темноте и жалея, что не взяла с собой свечу.

И вот наконец в почти непроглядном сумраке леса я вижу перед собой скрюченное дерево.

Но это не обычное дерево. На его стволе есть изображение, тщательно вырезанное в коре, как у деревьев из рощи.

Не в силах совладать с любопытством, я принимаюсь распутывать оставшиеся ветви и лозы. Шипы цепляются за мою льняную кожу, за голые ноги, вытягивают нитки из швов… но я не отступаю. Я должна увидеть. Должна узнать наверняка.

Очистив ствол от всего лишнего, я делаю шаг назад и удивлённо моргаю. Пытаюсь поверить своим глазам. Убедиться, что это правда.

На стволе дерева вырезан голубой полумесяц.

Это такое же дерево, как и другие семь.

В нём есть дверь.