На следующий день я обнаружил изрядно располневший чемодан в коридоре. «Других коробок нет. Едут без меня, – заподозрил я, внимательно наблюдая за их сборами. – Однако кто-то же должен ко мне приходить, чтобы наполнить миску едой, освежить лоток и разнообразить мой досуг игрой с дразнилкой?» Когда она взяла меня на руки и нежно чмокнула в нос, а он, потрепав мои уши, наставительно произнес что-то вроде: «Держи хвост по ветру!» – мои глубокие подозрения стали еще глубже. Закрылась дверь. Я не сдвинулся с места, сидел и ждал, прислушиваясь, как что-то монотонно стучит внутри меня.

Это часы одиночества начали свой отсчет.

***

На Планете часы одиночества тоже отмеряют ход. Они отсчитывают два разных времени. Для одних кошек стрелки часов двигаются очень медленно. Они почти замерли и показывают время, которое мы называем Одиноким Одиночеством. Для всех остальных моих сородичей время носит название Одиночество Воспоминаний.

Планета создана для кошек, но нет ничего желанней для нас, чем наша жизнь на Земле. В ожидании земного часа, уединившись от других хищников, дикие коты старательно ворошат свою память. Они снова и снова переживают моменты удачной охоты и рождение на заре детенышей. Бродят по невидимым тропам и запутывают следы. Забираются высоко в горы, чтобы отыскать уютное логово. Совершают короткие перебежки в степном разнотравье и пересекают раскаленные под солнцем пустыни. Они заново попадают в капканы, видят себя умирающими от выстрелов и гибнут от ран в жестокой схватке с соперником. Они надеются, что в следующем настоящем им повезет больше и что в нем будет меньше боли и страдания.

Домашние кошки вспоминают время, проведенное вместе с человеком. Даже у Смотрящих нет-нет да найдется хотя бы одно доброе воспоминание. Они называют его Отблеском Надежды. Оно согревает котячью душу и дарит веру в то, что в следующий раз Отблеск обязательно найдет Свет Домашнего Очага.

***

На Земле за закрытой входной дверью я нашел… абсолютную вседозволенность. Хозяин за дверь – в квартире новый зверь! И никаких часов одиночества! Сообразительный новый зверь быстро наверстал ощутимую нехватку общения. Он подсказал мне, что в покинутом людьми жилище я имею полное право расширить свои права, а обязанности, наоборот, сократить до минимума. «Ешь, спи, используй лоток по назначению, – убеждал меня зверь-провокатор и, ничуть не смущаясь, подливал сливки в молоко: – Теперь вся квартира целиком – это одна большая игровая. В ней припрятано много интересных игрушек. Бери их и владей ими!»

Первым делом я взял холодильник. Запрыгнув на него, завладел всяким хламом. Сосредоточенно ронял трофеи на пол. Прибравшись наверху, я обнаружил уютное спальное место – расчищенная поверхность оптимально вмещала одного пушистого кота. Спать не хотелось, и я спрыгнул вниз. Внизу лениво поиграл с трофейными обломками, а вспомнив о запретных игрушках, метнулся в комнату.

Раздобыл карандаши с ручками и быстро загнал все это замечательное добро в самые труднодоступные места в квартире – под диван и под ванну. Расчихвостив себя за излишнюю расторопность, с трудом выудил часть обратно. Долго тестировал карандаши на зуб, но, увлекшись, приговорил их к обгрызанию, а металлические ручки стартовали дальше – бренча, разлетелись по комнатам.

Каждый новый день игровая удивляла меня своими неистощимыми запасами. Откуда-то взялась длинная прямая дистанция, которая соединила комнаты от окна до окна. «Получится отличный забег!» – обрадовался я и сорвался с низкого старта, ускоряясь с каждой секундой. Во втором забеге шторы превратились в тренажер – в первом я превысил скорость и со всего размаху налетел на батарею. Перед тем как начать тренировку, я потратил много времени на то, чтобы избавиться от ярких помех в глазах и вернуть себе нормальное зрение в привычных мне приглушенных тонах.