– Да быть такого не может, – шумно вздохнул господин Планель. – Милорд до свадьбы никогда бы к леди Юджени не прикоснулся.

– Мы и подумать не могли, что лорд Шарль тайком обойдёт старшего брата, – заметил аптекарь, а потом обратился ко мне: – Вы не осуждаете меня, Кэт? Что я затронул такую щекотливую тему? Не следовало юной и неискушенной девушке знать об этом, но я сделал это из лучших побуждений. Милорду Огресту не слишком приятны воспоминания о тех временах. Я не раз видел, как он приходил в ярость, когда кто-то отмечал слишком большое сходство его и Марлен. Мне не хотелось, чтобы вы испытали эту ярость на себе.

– Нет, не осуждаю, – сказала я медленно, обдумывая всё то, что только что услышала. – Я даже благодарна вам, месье. Когда приезжаешь в новый город, лучше сразу узнать – кто есть кто. Так меньше наделаешь ошибок, за которые потом придётся расплачиваться.

– Спасибо, – искренне поблагодарил меня Ферет. – Я рад, что вы всё поняли правильно. Если хотите, я расскажу вам обо всех жителях города.

– Когда будет свободная минутка, обязательно к вам наведаюсь, – заверила я его с улыбкой. – Есть ещё что-то про Огрестов?

Аптекарь пожал плечами:

– Вроде, больше ничего. Но вот упаси вас небеса напомнить Лиленбруку про его внуков…

– А что с ними? – удивилась я.

– В первый месяц работы я посмел сказать старику Сальватору, что видел его внуков – на загляденье крепкие и здоровые мальчишки, – сообщил Ферет, как огромную тайну, – и четверть часа выслушивал ругательства и проклятья, а также заверения в том, что нет у него никаких внуков.

– Как загадочно, – заметила я, надевая перчатки.

– Лиленбрук поссорился со своей дочерью, – объяснил Ферет, – когда она вопреки его воле вышла за нашего учителя из церковной школы. Старик так и не признал этого брака, не разговаривает с дочерью и видеть не хочет внуков…

– Спасибо, что предупредили, – сказала я, поднимаясь с круглой табуреточки, на которой до этого сидела, – теперь я точно не повторю ваших ошибок. Но нам пора, месье Ферет. Мы ведь взялись привезти капли для Марлен, а вместо этого наслаждались вашим прекрасным кофе и не менее прекрасным рассказом. Теперь поторопимся, месье Планель, – обратилась я к конюху.

– Поторопимся, – уныло отозвался он, вставая и надевая шапку.

– Заглядывайте, Кэт! – сказал на прощанье аптекарь. – Я точно не упрекну вас за красные сапоги!

Я помахала ему рукой, села в сани, сначала смахнув нападавший снег с сиденья, и перестала улыбаться только когда лошади бодро побежали по улице, подгоняемые хлыстом и свистом господина Планеля.

– Что-то мы и правда там подзадержались, – сказал он, оглядываясь на меня через плечо. – А вам Ферет понравился, как я посмотрю.

– Очень милый молодой человек, – ответила я.

Но про себя подумала: «Не слишком-то он мне и понравился, дядюшка Перси. Если быть честной – совсем не понравился».

Когда мы вернулись в замок Огрестов, в коридоре первого этажа нас уже дожидалась госпожа Броссар. Она находилась в крайне недобром расположении духа и мерила шагами ширину лестницы, прохаживаясь туда-сюда у её основания.

– Почему так долго? – встретила госпожа Броссар нас упрёками. – Где вы были?

– В аптеке, – кротко ответила я, передавая ей капли. – Забрали мятные леденцы для Лоис. Пришлось немного подождать, но месье Ферет сказал, что ничего страшного.

– Ничего страшного, – проворчала госпожа Броссар. – Для него, может, и ничего страшного.

– Отдам леденцы, – так же кротко сказала я и пошла в кухню.

Лоис колдовала у плиты, и находилась в ещё более ужасном расположении духа, чем госпожа Броссар.