– Двадцать четыре, мадам, – ответила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать госпоже Жерди всё, что думаю.

– Двадцать четыре? И ещё не замужем?! – изумилась она, и только за это её можно было возненавидеть. – Наверное, ваш отец не подготовил вам достаточного приданого?

– Именно так, мадам, – коротко поддакнула я, и этот ответ её полностью удовлетворил.

– Тогда вам повезло, что вы попали на это место, – сказала она почти с удовольствием. – Милорд Огрест умеет вести дела, и его земли приносят огромный доход, хотя у нас почти нет плодородных участков – одни скалы и несколько акров заливных лугов. В деньгах вы нуждаться не будете, а в ответ мы надеемся получить от вас безоговорочную преданность и заботу о барышне Марлен.

Она так легко произнесла «мы», что я не утерпела и задала очередной вопрос:

– Вы – родственница месье Огреста, мадам?

– Нет, – немного резко ответила она. – Когда умерли родители барышни Марлен, она была совсем крошкой. Милорд Огрест поручил мне заботиться о ней. Можно сказать, я вырастила её, как свою собственную дочь.

– Вот как, – заметила я. – Значит, месье маркиз очень ценит вас?

– Конечно! Разве может быть иначе? – она пожала плечами – будто удивилась моей непроходимой глупости.

Серьёзная дама. С такой надо всегда быть начеку. И попробуй только не понравиться…

– Прошу подождать здесь, – госпожа Броссар указала, где я должна стоять – на расстоянии пяти шагов и возле стены, а потом постучала в одну из дверей на втором этаже. – Можно войти, милорд?

– Да, Жозефина, входите, – раздалось из комнаты, и я сразу узнала голос милорда Огреста.

Держа рекомендательное письмо перед собой, как щит, госпожа Броссар торжественно открыла дверь и переступила порог. Мне было слышно, как она докладывает о приезде гувернантки и говорит о рекомендательном письме.

– Давайте письмо и позовите девушку, – распорядился Огрест.

Госпожа Броссар выглянула в коридор и сделала страшные глаза:

– Заходите же! – позвала она меня громким шёпотом. – Не заставляйте милорда ждать!

Повесив сумку на сгиб локтя, я привычным жестом сдвинула шапку набок и вошла в комнату, гордо подняв голову. Пусть видят, что гувернантка из пансиона мадам Флёри – это образование, манеры, ум и такт.

После полутемного коридора я оказалась в большой комнате, где шторы были распахнуты, и холодный зимний свет заставил меня на секунду зажмуриться. Красивого появления не получилось, но я не слишком расстроилась – маркиз видел, как я шлёпнулась на пятую точку, выходя из кареты, так что произвести впечатление я уже успела.

Проморгавшись, я увидела милорда Огреста – он стоял возле незажженного камина, вскрывая ножом для бумаг рекомендательное письмо.

Вернее, стоял столбом, держа в одной руке нож, а в другой – конверт.

Я улыбнулась и сделала книксен так изящно, насколько можно было быть изящной в зимнем пальто и с дорожной сумкой в обнимку.

– Вы?.. – произнёс Огрест хрипло, будто его душили.

– К вашим услугам, маркиз, – ответила я и улыбнулась ещё шире.

– Барышня Кэтрин Ботэ… – начала госпожа Броссар, и запоздало насторожилась: – Вы знакомы?

– Познакомились сегодня, – хмуро ответил маркиз, уже совладав с собой, и переспросил: – Боте? Кэтрин Боте?

Умышленно или нет, но он произнёс мою фамилию не Ботэ – как «красота», а Боте – как «сапоги». И при этом посмотрел на мою обувь с таким выражением лица, будто это были не хорошенькие сапожки из лавки господина Лестажа, а козьи копытца.

– Осмелюсь возразить, моя фамилия – Ботэ, – поправила я его.

– А, извините, – только и сказал он, а потом занялся письмом, которое не успел открыть.