– Да ладно, просто оставь, – махнул я на ходу рукой.

Оказавшись снаружи, я прислонился к стене, жадно вдыхая свежий воздух.

– Ты в порядке? – Двери за спиной у Киоко сомкнулись. Она остановилась передо мной, перекинув через руку аккуратно сложенный плащ.

– Да, все хорошо. Просто надо немного продышаться, – ответил я, стараясь скрыть разочарование.

– Так что? – произнесла она.

– Что? – отозвался я.

– Ты устал?

– Не так чтобы очень. – Я закурил сигарету.

– Потому что… Я понимаю, что это сумасшествие, и это не так чтобы рядом… Но может… – Она в нерешительности прикусила губу.

– Говори. – Я сделал затяжку и выпустил облако дыма подальше от Киоко, в сторону шумной неоновой улицы.

– Я знаю один бар… Ну, скажем, это бар одного моего знакомого…

– И что?

– Это тематический бар, как раз посвященный «уличным бойцам».

– Не может быть!

– Называется «Пламя йоги». Он украшен всевозможными фигурками, постерами и сувенирами из Street Fighter II. Там есть просто гигантский телеэкран с подключенной к нему игровой приставкой, и посетители могут играть там сколько влезет. Ну, то есть пока платят за выпивку.

– Потрясно! Пошли туда!

– Я рада, что тебе понравилась идея. Вот только есть одна проблема… – Киоко почесала в затылке.

– Какая?

– Это в Тибе.

– В Тибе?

– Ну да. Далековато, правда? Ну, и проехали… В другой раз как-нибудь.

– Нет. Поедем сегодня. Тиба не так уж и далеко отсюда[36].

– Серьезно? – В глазах у нее засветился огонек. – Ты не против?

– Разумеется, нет. Раз уж у них и правда есть Street Fighter II!

– Отлично! – Она хлопнула в ладоши. – Ну что, последний поезд отправляется совсем скоро. Давай зайдем в конбини[37]? Можно купить в дорогу пива и чего-нибудь перекусить.

В поезд мы сели с полиэтиленовыми пакетами из магазина, в которых лежали запотевшие банки с пивом, а к ним – онигири с кимчи и свининой (эксклюзивный вариант с солеными водослями нори) для меня и сэндвичи из мягкого белого хлеба (с обрезанными корочками и щедрым слоем нежного арахисового масла) для нее.

Пару раз нам понадобилось сделать в городе пересадку на другую линию, но тут уж я просто доверился Киоко. Судя по тому, как быстро она во всем этом ориентировалась, она, очевидно, уже много раз пользовалась этим маршрутом. На станциях и на платформах уверенно срезала путь мимо выпивох, шатающихся там в надежде поймать последний поезд. Когда мы в итоге сели в скоростной поезд кайсоку[38], который должен был доставить нас прямо до Тибы, то наконец смогли расслабиться и открыть по баночке пива.

Держа в руке пакет со снедью, я неуверенно кашлянул и рассказал Киоко, как на полставки подрабатывал в магазине Lawson, когда оканчивал юридический.

Глаза у нее лукаво засветились, и она сказала по-английски:

– Юридический? Ты не находишь, что это незаконно, сын? – И, поглядев на меня, тут же переключилась снова на японский: – Догоняешь? Не-law-son.

Последовало неловкое молчание, и лицо у нее покраснело. Видимо, мне следовало посмеяться каламбуру. Но почему я не смеялся? Шутка-то была удачная! Просто меня огорошило то, как чисто она говорила по-английски. Ее произношение было идеальным! Мой английский был вроде бы вполне неплох. Я успешно сдал тест Эйкена и тест TOEFL на знание английского и практическое им владение. Я натаскался в его замысловатой грамматике и набрал приличный словарный запас – и все равно у меня оставался очень заметный акцент. Мне никак не удавалось избавиться от сильного отпечатка катаканы[39], что я учил в школе. Но, как бы это ни объяснялось, пока что я оставил ее шутку без реакции. А мне следовало в ответ посмеяться.