Когда проём открылся и народ потёк внутрь, секач не сделал попытки смешаться с толпой. По словам Агнеты, он уже пробовал. Храм его не впустил.

Секач помедлил, наблюдая за входящими, затем обвёл взглядом окрестности. Я вжалась в снег за водосточным жёлобом, а едва посланец Дакха отвернулся, поспешила перебраться с крыши на забор по другую сторону здания. Не хватало ещё, чтобы этот удалец меня почуял. Может, секачи на такое и не способны, но как-то же он узнал, что я в храме!

Доброчтимые не выдали меня на расправу. Однако и заступиться не пожелали, хотя храм обладает правом убежища.

Наверное, им было немного совестно, и прежде чем выставить на мороз, меня накормили как дорогую гостью. Гуляш из индейки с овощами и сырной подливой — только из печи, нежный, ароматный. Пища богов!

— Вам понадобятся силы, — объяснила Агнета.

Потайной ход вывел во двор заброшенной усадьбы неподалёку от храма. Прощаясь, ули сообщила, будто по секрету, что боги ждут от меня помощи:

— Совершается преступление против любви, и вы должны его предотвратить.

Ни больше ни меньше.

Лиса права: она и правда странная.

Встав с постели, я была уверена, что видела обычный сон, навеянный обстоятельствами. Смущало лишь то, что я помнила разговор с богами во всех подробностях, от первого до последнего слова. Даже самый конец, когда образы стали таять, голоса удаляться, а Свен и Свяна, словно забыв обо мне, перебрасывались фразами между собой:

— Ах, надо было предупредить, что печать не спадёт, пока служба не будет исполнена. Как же я запамятовала! Давай вернёмся?

— Брось. Она неглупая девочка, сама догадается. И в сказках об этом, небось, написано.

— Разве? Не припомню. Может, попросим Снежу присмотреть за ней? А то замёрзнет в дороге.

— Снежу? Нет уж! Или ты хочешь, чтобы мы были ей должны?

Боги истаяли уже до смутных теней, и разобрать ответ Свяны я не смогла, только услышала, как оба рассмеялись.

Не знала, что у богини зимы есть имя. Обычно её так и величали — Зима, Хозяюшка Зима или просто Богиня. Когда за окном стужа и сугробы, сразу ясно, о какой богине речь.

Или у богов, как у кошек: одно имя для людей, другое — для своих?

На улице было теплее, чем вчера, но время от времени налетал ветер, и чувствовалось в нём что-то настолько леденящее, что сердце стыло. Я укрылась за трубой над пекарней Верцелей, прижалась к тёплому камню и мысленно позвала на пробу:

— Снежа!..

Ветер задул ещё сильнее, над крышей поднялась метель, и в кружении снежинок мне почудился хоровод крохотных снежных фей, о которых пишут в сказках. Феи перемигивались глазками-искорками и тихо хихикали.

Я зажмурилась и тряхнула головой — привидится же!

Лапы принесли меня домой. Зайти во двор я не осмелилась — секач мог и там меток наставить. Влезла повыше на соседскую осину и долго приглядывалась к окнам, прислушивалась к звукам и запахам. Судя по всему, мамы дома не было. У калитки стояли Майра с Ормом и шептались так тихо, что я не слышала о чём. Майра кокетливо улыбалась, а Орм трогал воротник её беличьей шубки.

Да, у Майры был настоящий ухажёр. Младший из пяти сыновей пекаря Верцеля. Сутуловатый парень, с красным лицом, белёсыми ресницами и большими ладонями. Без надежд на приличное наследство, но работящий и себе на уме. Третий год за Майрой ходил, звал замуж.

Мама советовала не спешить, и Майра не спешила. Ей нравились наглые красавчики вроде Торана Хогмуда, сынка нашего бургомистра, и она не скрывала, что мечтает выйти за богатого. Это не мешало Майре держать Орма рядом и помыкать им в разумных пределах. Зато каждое утро у нас к завтраку были свежие булочки.