Анна шла по узкому тротуару богом забытой кривой улочки, уводящей неизвестно куда. Обшарпанные стены домов были почти без окон, а на тех редких окнах, что имелись, висели тяжелые решетки. От этого пейзажа на душе становилось все тягостнее. Наверное, именно по таким улочкам ночью ходят потерянные призраки. Она и сама была сейчас лишь призраком – никем не узнанная, не согретая, никем не любимая, запутавшаяся в обстоятельствах где-то между светом и тьмой, между тоской и разочарованием, между одиночеством и надеждой. Как и призраки, она не знала: что ей делать в этом мире, где её цель? Никто не волновался о ней, никто не ждал, она может просто пропасть. Ей представилось, будто она тянется к магнитам с обратной стороны колеса удачи, оно накренилось, адски скрипело и в любой момент могло размазать её хрупкое тело, как масло, по металлическим прутам.

Впереди показалась вывеска бара «Кощей». Прибавив шаг, Анна подошла ближе и остановилась, чтобы рассмотреть вывеску, на которой был изображен портрет сказочного героя с крючковатым носом, он держал костлявыми пальцами полную кружку пива и широко улыбался. Дверь была не заперта, хотя на ней и висела табличка «закрыто». Вокруг никого, кроме одного мужчины, стоявшего напротив. Вид у него был растрепанный: светлые взъерошенные волосы, у куртки закатаны рукава, из-под них свисали манжеты рубашки, рубашка также торчала из-под подола куртки. Он склонил голову и как-то странно улыбался – словно насмехался или ему открылась некая великая истина. Этот тип смутил девушку своим видом, Анна попятилась и решила пройтись еще немного с целью настроиться на очередной нелегкий разговор.

Через три минуты она вышла на оживленный проспект, отсюда за пятнадцать минут можно было дойти до городского вокзала.

– Тетенька, тетенька! – послышалось за спиной сквозь шум машин.

Эти слова показались Анне знакомыми. Оглянувшись, она увидела, как ей улыбается невысокая, черноволосая, совсем юная девчушка, на ней было милое зеленое платье в горошек и розовая кофточка.

– Вы меня помните, тетенька?

«Тетенька» смутилась, но в её голове начал проявляться некий сюжет из прошлого.

– Я была у вас в гостях, помните? – не отставала девчушка.

И тогда Анна целиком восстановила в памяти историю, случившуюся с ней примерно три года назад. В тот период она работала администратором в стоматологической клинике и снимала комнату в общежитии. Как-то вечером, направляясь после работы домой, Анна увидела на остановке плачущую девчушку, на вид ей было лет 13–14. Девочка куталась в шарф и дула себе на руки, пытаясь согреть их, её куртка была чистой, но чересчур тонкой для осеннего дождя. Замерзшая и растерянная, она, высматривая что-то на асфальте, не издавала ни звука, ни всхлипа, но по розовым щекам катились слезы. Анна сразу вспомнила, как сама иногда убегала из дому в любую погоду, и не смогла пройти мимо этого ребенка. Она присела рядом и наклонилась ближе к горемычной:

– Эй, ты в порядке?

Девочка в ответ лишь помотала головой.

– Что случилось? Где ты живешь? Ты же совсем замерзла!

– Я сбежала.

– Сбежала? Не рано ли тебе из дому убегать, да еще и в дождь? – Анна держала шутливый тон, стараясь не спровоцировать своей речью море слез в ответ.

– Я не из дому сбежала, – тихо произнесла девочка.

– Не из дома? А откуда?

Наконец девочка подняла голову и посмотрела на Анну огромными карими глазами.

– У меня нет дома. Я из приюта сбежала.

– Ааа, вот оно что.

Анна отдавала себе отчет в том, что детдомовские дети совсем другие. Они не доверяют взрослым и часто врут, для них ложь – не просто защитный механизм, а способ выживания. Тем не менее Анна не могла оставить этого ребенка мерзнуть на улице.