– Эх вы, люди! – болотник от возмущения раздул щёки, и плавники за его ушами угрожающе раскрылись. – Совсем стыд потеряли, берега левый с правым попутали. Кто же так гостей принимает? Ладно, ладно, я ничего скрывать не стану. Как говорится, у вас товар, у нас – купец. Свататься я приехал к доченьке твоей.

Василиса едва не ахнула и, зажав рукой рот, ещё сильнее приникла к дверному косяку, стараясь стать незаметной. Вот эта жаба? И свататься? Сердце вмиг ушло в пятки от страха: ох, только бы не к ней.

– Не боись, дядя, не за себя хлопочу, – хохотнул Мокша, видя, как вытянулось и без того длинное лицо Неждана Афанасьевича. – Знаешь, кто меня послал? Сам Кощей Бессмертный, навий князь! Даже не думай, соглашайся сразу. Во-первых, ты сам, наверное, понимаешь, что Кощею не отказывают? Понимаешь ведь? Вот то-то! А во-вторых, сам подумай – дочь твоя царицей станет! На шёлке будет спать, как сыр в масле кататься. Ты, небось, о таком даже и помыслить не мог, а?

Лавочник в задумчивости пригладил длинную седую бороду и, хмурясь, спросил:

– И которая же из трёх моих дочерей пришлась по сердцу самому Кощею Бессмертному?

Мокша расхохотался, хлопнув себя по ляжкам.

– А разве не ясно? Конечно, младшенькая, Даринушка. Красавица она у тебя, Неждан. Небось, в матушку пошла?

Василиса вздохнула. Болотник не ошибся: Даринка действительно лицом и статью была в мать – по крайней мере, все так говорили. Сама она матери не знала – та умерла, когда девочки были ещё совсем маленькими, и отец другую жену в дом не взял: побоялся, что мачеха не будет любить дочек, поэтому с детства сам о них заботился, а для помощи по хозяйству нанял работницу Марьянку. Так они впятером и жили, сколько Василиса себя помнила.

– Передай Кощею, что Дарина уже просватана, – сказал Неждан, как отрезал, и ещё кулаком по столу стукнул для верности.

– Знаю, знаю, – осклабился Мокша. – Да только разве ж то жених? Пойми же ты, глупый человече, что сам величайший из иномирных правителей к тебе сватов прислал! Ты прыгать должен от счастья!

– А я слово дал, – Неждан скрипнул зубами. – И дочери, и Ваньке.

Василиса видела, как побледнел отец. И немудрено: отказывать Бессмертному было себе дороже. Тот слыл суровым, безжалостным и жадным, хоть и несметно богатым.

Последние несколько десятков лет о Кощее ничего не было слышно: казалось, что навий князь потерял интерес к миру людей и был занят лишь своими волшебными делами. Но бабки сказывали, что ранее он не гнушался девиц из отчего дома воровать, ежели какая-то ему приглянулась. А тут вдруг жениться надумал, надо же!

– Как дал, так и возьмёшь взад, – болотник потянулся, хрустнув костяшками, и добавил: – Налей-ка мне кваску, Неждан Афанасьевич. Устал я с тобой препираться, аж в горле пересохло.

Хозяин не пошевелился, и наглый гость, кряхтя, встал и сам наполнил кружку из бочонка. Добрый квас потёк по его губам, несколько тёмных капель упали на дощатый пол, и Мокша с наслаждением вытер рот рукавом.

– Ух, и добро! А Даринке ты вот чего передай, – он вынул из-за пояса резную деревянную коробочку. – Это от жениха подарочек – волшебный гребешок. Будет свои волосы чесать, и те никогда не спутаются. А расти будут – ух – гуще прежнего! Да бери ты, Кощей отказа не примет.

– У меня есть ещё две дочери, – упавшим голосом молвил Неждан, с поклоном принимая волшебный дар. – Злата и Василиса. Они пока не просватаны. Пускай навий царь выбирает любую их них, только не Даринку. Прошу!

У Василисы заколотилось сердце так, что пришлось прижать руки к груди. А ну как Мокша и впрямь согласится? По спине пробежали колючие мурашки, и девушка поплотнее закуталась в душегрейку. Нет, она ни за что не станет Кощеевой невестой! Уж лучше сразу с обрыва – и головой в омут! Жуть-река быстрая и холодная – особенно пока лёд не сошёл. Даже если захочешь – не выплывешь.