Оливия довольно замычала, любуясь на них с Дереком в зеркале:
– Наконец-то! Никто не знает тебя так, как я. Тем более она.
Глава 10.
Дерек услышал звон посуды и крики, когда нажимал смыв в туалете.
Оливия уже ушла. Что там такое?
Он наскоро вымыл руки и бросился в зал с плохим предчувствием и не зря. Уду стоял на столике с пустой бутылкой в руках. Несколько пьяных верзил молотили по нему кулаками, уворачиваясь от его ударов бутылкой.
Дерек протиснулся сквозь визжащую толпу и полез в драку, оттаскивая от Уду нападающих.
– Эй! Дерек! Эти черти назвали нас грязными ворами, и один ублюдок уволок Сьюзи!
Дерек получил нехилый удар в ухо, и зарычал от злости. Он размахивал кулаками направо и налево, сам то и дело получая удары по груди, лицу и бокам. Летела посуда, на полу появилась лужа крови.
Дерек уже не был собой, его разум плыл в этой душной дурманящей драке, в которой боль сливается с ненавистью и желанием убивать.
– Стоп, здесь полиция! – Дерек словно очнулся и даже будто удивился, что его перестали бить.
Тело пылало, он притронулся к лицу – уже отекло. На столе все так же стоял Уду. Он хохотнул, увидев смятение Дерека. Потом протянул вытянутую ладонь. В ней в лужице крови лежал зуб.
– Мне не везет, – прохрипел Уду, – Это уже третий за последний год.
– У тебя слабые десна, – сказал Дерек, садясь на стул прямо на осколки стекла от разбитых бутылок и стаканов.
– Нет, это у тех скотов слишком длинные языки, – Уду сел на корточки все еще на столе, влил в свое горло остатки вина из разбитой бутылки и протянул руки подошедшему полицейскому. Тот защелкнул на них замки наручников.
***
– Дерек, Оливия сможет нас вытащить утром? – спросил Уду, лежа в камере и трогая языком пустое место после выбитого зуба.
– Сможет, если явится на работу. Ты видел в каком она была состоянии? Ее вытошнило в туалете.
– Прямо во время процесса? – Уду захохотал. – Дерек, без тебя моя жизнь была бы скучной! Эх, а планировали подрезать ящик шампанского у бармена.
– Кто эти парни? Я не видел их раньше.
– Они были вчера на гонках, – сказал Уду, – Болели за гонщика, который пришел четвертым.
– Думаешь, они знают о двигателе?
– Могут только догадываться.
– По тому, как ты развел драку, их догадки подтвердились, – Дерек прошелся по камере, потрогал пальцем знакомые прутья решетки – в этом месте есть даже надпил.
– Я бы взорвался при любом оскорблении, но «вор» для меня – самое обидное. Тем более при Сьюзи! – Уду снова начал злиться.
– Сьюзи – проститутка, Уду, она с собой только, когда у тебя есть деньги.
– И что? Мне все равно важно, что она обо мне подумает. Кем бы она ни была.
Дерек вздохнул и лег на лавку рядом с Уду.
– Я опоздаю на поезд, если Оливия меня не выпустит утром. Я же хотел ехать к дочке, – сказал Уду с грустью.
– Она выпустит.
– Зачем только ты ей отдался раньше времени!
Дерек и Уду засмеялись, ударив по привычке друг друга в кулаки, но кожа на костяшках у обоих была полностью содрана. Они поморщились от боли.
***
Ранним утром Дерек вскочил с лавки на ноги, едва услышав стук каблуков рядом. Он взглянул на Уду – тот спал, вытянув длинные ноги, отчего ступни значительно свесились за край лавки. Разорванную в драке борцовку Уду снял и спал обнаженный по пояс, руками крепко обнимая себя за плечи, – в камере было довольно холодно и сыро, несмотря на уличный зной.
– Оливия! – позвал Дерек проходящую мимо камеры девушку.
Сегодня на ней была юбка до колен, рубашка застегнута под самое горло, волосы убраны в пучок. Лицо заметно отекло после пьяной ночи, и запах от нее был соответствующий.
Оливия молча подошла к решетке и спросила слабым голосом: