А за окном уже было светло. В комнате все было видно. Я посмотрел на брата. Он сладко спал, положив одну руку под подушку и даже сопел от удовольствия. Я затряс его за плечо:

– Вставай, соня несчастный!

Лешка застонал и заворочался. Попытался перевернуться на другой бок. Но я не унимался.

– Вставай! На рыбалку пора. Быстрее! Скоро утренняя зорька!

– Утренняя зорька? – воскликнул Лешка и сразу проснулся, поднялся и стал глаза и нос кулаками тереть. Он всегда так делает, когда просыпается, или наоборот спать хочет.

Мы быстро оделись, обулись, тихо спустились вниз, набрали на кухне хлеба и белого и черного, потому что кто знает, какой карасям больше нравится. Лешка даже булочку взял и пачку печенья. Затем мы вышли из дома, зашли в сарай, взяли удочки, выбрали самые длинные, я также взял оцинкованное ведро, которое стояло тут же около удочек, и мы вышли за ворота. В доме никто ничего не услышал и не проснулся, так аккуратно, мы все проделали.

Улица встретила нас лёгким сизым туманом, полной тишиной и утренней прохладой. Все вокруг, и дома, и деревья, и даже столбы, спало. Мы поёжились, взялись за руки, и пошли по тропинке к прудам. Сначала мы шли мимо домов, затем дома кончились, это осталась за спиной наша деревня. Начались огороды. Мы прошли их, и вышли на луг. Зелёный и спящий луг. Никого на нем ещё не было. Только стелился прямо по траве лёгкий туман. Трава тоже ещё спала.

– Смотри, Дима, – показал на неё Лешка. – Трава тоже лёжа спит. Как и мы люди. На боку.

– Ага! – согласился я.

Мы долго шли через луг, затем вышли к пруду и свернули по тропинке направо, чтобы дойти до дальнего пруда, в котором рыбы больше.

– Не опаздываем? – забеспокоился Лешка.

Я посмотрел на часы:

– Три двадцать пять.

– Не успеем! Побежали быстрее!

И мы побежали. Вот и дальний пруд. Длинный! Вон и пологий спуск к воде, очень удобный для рыбной ловли. Мы подбежали к берегу и стали располагаться для рыбалки. Расположились на брёвнышке, которое тут словно специально для нас лежало, насадили на крючки наживку и забросили удочки в воду, уставились на поплавки, сидим и ждём.

– Дим, у тебя клюёт? – спрашивает Лешка.

– Нет ещё.

– И у меня не клюёт.

Мы вздохнули и стали дальше ждать. Прошло совсем немного времени, и Лешка опять:

– Дим, у тебя клюёт?

– Нет ещё. Что сам не видишь?

Наши поплавки рядом плавают, и не шевелятся. Но Лешка не унимается:

– Димон, а утренняя зорька уже началась?

– Откуда я знаю? Наверно началась. Вон небо уже розовое. Значит, скоро солнышко взойдёт.

Вынул я удочку, проверил наживку – скатанный из хлеба шарик, поплевал на него и снова бросил в воду. Лешка сделал то же самое.

– Когда же клевать начнёт? – проворчал он.

Я ничего не сказал, потому что не сводил взгляда с поплавка. Но он оставался недвижим.

– Дим, у тебя клюёт? – опять спрашивает Лешка.

– Нет ещё!

Мы посидели немного, несколько раз вытаскивали удочки и проверяли наживку. Но карась почему-то не клевал.

– Может им черный хлеб не нравится? – вдруг догадался Лешка.

– А что? – согласился я. – Вполне может быть.

Мы достали белый хлеб, скатали новые шарики и закинули их в воду.

– Ну, теперь карась от нас никуда не денется! – сидит и радуется Лешка.

Тут показалось солнце и окрасило все вокруг в оранжевый цвет. Мир сразу изменился. Только что был какой-то сизый или даже серый, и вдруг стал яркий и цветной. И мне сразу стало веселее и теплее. Вот она настоящая утренняя зорька. Вот уж не думал, что это так красиво.

– Ура! – закричал мне чуть не в самое ухо Лешка. – Началось!

– Чего ты орёшь! – зашипел я. – Ты же всю рыбу распугаешь!

– Ничего! Она голодная, сейчас как накинется на наш хлеб, мигом целое ведро карасей наберётся.