Господину Новицки ничего не оставалось делать, как отложить листок с текстом на стол, решив подумать об этом на свежую голову, и заняться подготовкой серии рисунков, ублажая двух самых любимых женщин на свете…

Звонок Бенджамина Райса застал редактора уже утром за рабочим столом. Ему приходилось прочитывать тысячи страниц, чтобы выудить более-менее стоящий текст, который можно продать. В идеале, конечно, разглядеть в нем что-то эдакое, чего и сам автор не заметил или не осознал, насколько дорого может стоить его идея. Но такие жемчужины встречаются крайне редко. Вчерашний текст от «повелителя снов», как он его называл, шокировал – это абсолютно не его тема, стиль, жанр.

Его автор когда-то был неплохим нейрохирургом, потом, после смерти жены, запойным алкоголиком, потерявшим и работу, и себя, но он сумел, однако, взять себя в руки и заняться тем, что, по его мнению, было безумно интересно околонаучной аудитории, – осознанными сновидениями, теме, в которой переплетены нейрохирургия, биология, психоанализ, физиология, химия, эзотерика. Медицинское образование позволяло ему грамотно и доходчиво объяснять различные методы в работе с подсознанием, и однажды он решился опубликовать первые десять своих докладов. Книгой в обычном смысле слова этот сборник назвать было нельзя, но тираж разлетелся быстро, а сотрудничество с издателем Рико Новицки переросло хотя и не в приятельство, но крепкое знакомство. Надо отдать ему должное, писал он неплохо, его часто приглашали на всякие околонаучные симпозиумы или виртуальные лекции. Да и мистика как жанр всегда пользовался спросом. Он продавал их сборником уже опробованных на различных интернет-аудиториях лекций.

– Как ты находишь мою новую идею? – как всегда без приветствия начал Бенджамин.

– Ну, честно говоря, это совершенно отлично от того, что ты писал раньше, – осторожно начал Рико.

– Да-да, я знаю, что затея еще сырая. Это всего лишь гипотеза. Но если только взять идею, что осознанной реальность бывает не только в нашем мире, но и в тех, что создает для нас наш мозг, открывая нам их через сны, то тогда утверждение, что смерти не существует, уже не выглядит так неприемлемо. У смерти есть свои атрибуты и ритуалы, это логическое завершение жизни. Но это только у нас, в нашем мире… Ты вообще понимаешь, о чем я?

Рико скорчился от всплывшей в тексте картины убийства:

– Но причем здесь убийство?

– Убийство или не убийство – это не играет вообще никакой роли. Это абсолютно неважно, какой была смерть, насильственной, от болезни или от старости, – нетерпеливо ответил Бенджамин. – Важна не смерть как таковая, а то с какими внешними атрибутами мы ее сопровождаем. Это для нас смерть неизбежна, но там, где ее не существует, важны только ритуалы, которые ее заменяют. Вот в этом, пожалуй, и есть соприкосновение наших миров – ритуалы. Да, над этим стоит подумать, – на последнем предложении он сник, ушел в себя, и уже почти полностью отключившись от разговора, спросил вдруг, – Ну что скажешь, возьмёшь тему?

Рико уже давно не обращал внимания на странности своих подопечных. Все они немного не от мира сего, что поделаешь, мнят себя полубогами, которым есть что сказать миру. Пусть так и остается. В конце концов, сам-то он бесталанен. Только нюх, на ком можно заработать. А здесь все предпосылки в наличие – одержимость, талант, новаторство.

– Определенно, – сказал он и положил трубку.

***

Когда умерла Алиса, Бенджамин вообще перестал спать. Так в его жизни появился алкоголь. С ним он засыпал. Алкоголя становилось все больше, а вместо сна пришло обыкновенное хмельное забытье, которое разрушало его еще больше. Он перестал ходить на работу, не явился на следующую аттестацию, из клиники его выгнали. Но на это ему было наплевать. Страдание и боль засосали его мерзкой болотной жижей.