От наших позиций к ним побежал боец. Упал возле одного из солдат, видимо, что-то спросил, бросился дальше. Командира ищет? Почти рядом со связным нашего лейтенанта, а в этом я уже не сомневался, встал разрыв. Следом раздалось еще несколько взрывов. На какое-то время все затянуло пылью. Но вот в просвете мелькнул живой и, надеюсь, невредимый боец. Теперь он двигался короткими перебежками. Я посмотрел вправо, но противника в поле зрения еще не было. Снова поискал связного.

Ага, кажется, парень добрался. Во всяком случае, рота сначала залегла, а потом поменяла направление движения. Теперь они отходили больше к северо-западу.

– Там позиции румынской батареи. Я слышал, лейтенант говорил. Ее в самом начале наша группа захватила. Орудия подорвали, а укрепления-то остались.

Это мне Палыч обстановку проясняет. Спасибо, теперь буду знать. А то я пока с танком возился – все пропустил. Пехота стала отходить быстрее, и я сосредоточился на наблюдениях. Внутренний холод куда-то пропал, да и вообще теперь я был спокоен и сосредоточен. Как всегда, когда доходило до дела. Будь то драка за теплицами в школьном дворе или первый прыжок с парашютом. До – весь в напряге, а потом – будто все так и должно быть.

Когда показались танки, мы были готовы. В стволе бронебойный, горизонталь примерно выставлена. Танков было действительно семь. Два «T-II», легко узнаваемые по сдвинутому влево 20-мм орудию, три чешских «LT‑38», тоже легко определяемых по обилию заклепок. И в центре – две «тройки». Клин, немцы со времен «ледового побоища» ничего нового не придумали.

– Иволга, наводи по ближней «тройке».

Ну да, пришлось своих танкистов называть «по-птичьи». Они же все Коли. Надеюсь, кстати, что он знает, что такое «тройка».

– Готово!

– Огонь!

Знает! Короткий просверк на броне, танк на секунду замер, а потом внутри рвануло. Башня съехала набок, повалил черный дым. Ай да Иволга, ай да птичка, иногда певчая.

– Молоток! Наводи по следующему. Палыч, бронебойный!

Мне в руки сунули снаряд, я отжал рукоятку, открывая затвор, вложил его, закрыл затвор.

– Готово!

– Огонь!

Промах, снаряд разорвался позади машины. Нужно действовать быстрее.

– Иволга, стрелять без доклада.

– Есть, понял.

– Бронебойный!

Снова заряжаю, приникаю к перископу. Так, пушкари тоже одного подожгли. О, они еще и второго разули, вон застыл кормой к нам, и гусеница змеится рядышком. Выстрел. Вторая «тройка» будто споткнулась и замерла. Почти одновременно вспыхнула одна из «двоек», и оставшиеся два немецких танка попятились. Их пехота залегла и начала потихоньку отползать. Нашим пулеметчикам работать не пришлось.

Вторая атака началась почти без перерыва. Только теперь часть танков, что полегче, пошла левее, за нашими морпехами, а на нас полезли целых три «тройки». Не на нас конкретно, но в сторону проявившихся противотанковых средств. Перли они нагло, видать, решили, что это мы их случайно так удачно встретили, потому что били в борт. Придется их разочаровать. Даже «сорокапятка» эти «T-III» прошивает в лоб, хоть и только с 500 метров. А уж про нас и говорить нечего.

Первого мы подожгли с одного выстрела. Танк задымил, немного прополз вперед, и из него полезли черные фигуры.

– Командир, разрешите открыть огонь.

Это пулеметчики не выдержали. Им тоже хочется повоевать, а приказа нет.

– Отставить! Пока есть возможность – пусть считают нас противотанковым орудием.

Расчет «сорокапятки» тоже времени не теряет, сбил ближайшей к нам машине гусеницу и переключился на тех, что ползли к позициям отошедшей роты. Верно, у нас калибр больше, нам и воевать со средними танками, а они пусть легкими занимаются.