Я проснулся. Долгую минуту я всматривался в потолок, силясь понять один простой вопрос. ЧТО ЭТО БЫЛО?! Какая-то фантасмагория смерти и жизни… В какой-то момент поймал себя на мысли что это было бы идеальной рекламой для того неведомого препарата. А что? «РЕГЕНЕРИН! Просто добавь воды!» Чем не слоган? Меня передернуло от мысли, что увиденный мной сон мог быть просто обычной, хоть и дикой по своему цинизму, рекламой из другого мира…

Заброшенный хутор у края дороги

И запах фиалки лесной…

Стою одиноко на ветхом пороге

И слушаю мертвый покой.

Невидящих окон пустые глазницы

И буйная поросль цветов…

Здесь жили когда-то, иль мне только снится

Чужой развороченный кров?

Доносится птиц беззаботное пенье,

И крест покосившийся слушает их.

Как полно щемящей печали цветенье

На кладбище бревен и судеб людских!

Элла Шапиро, Литва, сентябрь 1982

Я часто вижу сны, которые сложно таковыми назвать. Так же неоднозначно было и с этим. Грунтовая дорога в глухом лесу и девушка лет 25—30 в джинсах и рыбацком свитере с маленьким походным рюкзачком за плечами. Недавно явно был сильный дождь, так как ей приходится месить ботинками размокшую дорожную грязь. Уже явно смеркалось. Я какое-то время наблюдал за ней и пусть не сразу, но все же осознал, что сам я тут как бы даже и не присутствую. Словно сопровождаю её нематериальным и невесомым призраком. Я не чувствовал холода ветра, не ощущал запаха леса и грязь мне так же не была преградой. Моё тело словно парило над землей. Какое-то время я просто следовал за ней, в то время как уже совсем стемнело. Девушка включила фонарик и так же молча, продолжила свой путь.

В темноте внезапно раздался шорох. Впервые за весь сон я начал испытывать страх, но девушка упрямо шла вперед. Не услышала? Сомнительно. Но и оставаться одному на дороге висеть призраком тоже нет желания. Нервно оглядываюсь и явственно вижу крупную угольно-черную тень, перемещающуюся чуть позади нас, то по одной стороне дороги то по другой. Неприятное чувство, что нас просто тупо загоняют. И эта ненормальная по-прежнему прет можно сказать на пролом.

Тень не отстает, но и не догоняет. Просто сопровождает. Как почетный караул. Или конвой. А между тем впереди показался просвет. Грунтовка вывела к покосившимся воротам какого-то уже лет двадцать заброшенного хутора. Повалившийся штакетник забора, провалившиеся крыши, как самого дома, так и у большинства придомовых построек. Только сарай был более или менее цел. Девушка бросилась к дому. Заглядывая ей через плечо, я с интересом услышал её бормотание:

– Ну, где же она? Где тебя искать? Ну же. – Бормотала она себе под нос, планомерно обшаривая все углы и комнаты. Пусто.

Закончив с обыском дома, она пошла к ближайшей постройке. Кажется, это был амбар. Но результат был тот же. Наконец она двинулась к единственному целому строению. К сараю. Подлетев ближе, я понял, что он был цел не просто так. Его чинили. Грубо, коряво и явно не умеючи. Девушка явно сбавила шаг. Стоит, словно пытается собраться с духом. Шаг в темный проем сарая и мне ничего не остается делать, как следовать за ней. Буквально на периферии зрения увидел метнувшийся за угол темный силуэт.

В сарае было нетто, чтобы совсем темно, но глаза приходилось сильно напрягать. Благо хоть свет от луны попадал в пустой оконный проем. Кругом грязь, мусор и какие-то кости. Вроде бы не крупных животных. И посередине в ямке от сгнившего пола лежало маленькое тельце ребенка лет пяти-семи. Грязная истлевшая ночнушка, длинные слипшиеся в сосульки от грязи и мусора волосы и чудовищно деформировавшаяся в ходе неведомой мутации челюсть. Словно ей вместо нижней челюсти пришили две окостеневшие человеческие кисти. Которые расходились в стороны как жвала у насекомых. Длинные костяные чуть загнутые отростки были очень похожи на пальцы. Весь этот ужас был обтянут обычной человеческой кожей, а не хитином как можно было бы предположить. Если сомкнуть ей челюсть, то будет похоже на сцепленные в замок пальцами руки. Жуткое зрелище. И откровенно отталкивающее.