Парень говорил со своими офицерами разведки и не скрывал гнева, от которого заметно дёргались оба века.

– Пока вы там творили всё это дерьмо, эти русские парни вытаскивали нас из горящих машин! А где были вы, ублюдки?

– Вы сказали: не знаете, как они сами выжили. Почему? – офицер, ведущий допрос не обратил внимания на эмоции парня.

– Я уже говорил! – гнев наконец заставил солдата орать на сотрудника ЦРУ. – В их вагон прилетели гранаты! Там металл разорвало, как консервную банку! Но эти парни выжили!

Олег Алексеевич нажал стоп на этом кадре.

– Нам пока не удалось заполучить тело сотрудника корпорации для исследования, – покачал головой Лабутин. – Но это и не помогло бы. Чтобы понять, чем они накачивают своих людей, нужен живой оперативник.

Бакурин сжал губы в скептической улыбке.

– И в чём проблема? – произнёс он. – Не можете человека взять? С каких пор?

Полковники переглянулись, и Саров усмехнулся:

– Ни в чём, товарищ генерал. Операция в Монровии позволит нам получить живого оперативника. Если привлечь парня, о котором я говорил.

Лабутин кивнул:

– И у нас есть экспериментальное средство для восстановления памяти, нужен подходящий подопытный. Это идеален.

– Но его привлечение к операции в Монровии не будет гуманным и законным, – заметил Саров. – Даёте добро?

– Даю, – подтвердил Бакурин: – Но чтобы был результат, Андрей Сергеевич. Да?

– Так точно, – уверенно ответил Саров, и всё-таки добавил: – если не возникнет случайных побочных реакций после процедуры.

– Это твои проблемы. Мне нужен полный отчёт.

– Конечно, – кивнул Андрей.

Лагерь красного креста близ деревни Вунашара был не большим. Всего пять палаток на шесть мест каждая. И уже забит больными под завязку. Лихорадка ЦЕС началась в селениях вдоль реки за две недели до того, как сюда добрались врачи красного креста. Так что лагерь едва успел начать работу, как в первый день заполнился полностью. Но вот уже несколько часов больные лежали без внимания.

Всех врачей загнали в одну палатку, связали. Били немного. Только для того, чтобы сразу установить свой порядок. Главарь бандитского отряда поставил себе стул возле операционной, отсюда наблюдал и за пространством лагеря и за происходящим внутри палатки. Там, медсестра дрожащей рукой натянула медицинскую маску на нос, и, набравшись смелости, шагнула к старшему врачу:

– Владислав Петрович, давайте я закончу…

Девушка взяла медицинский зашиватель из руки доктора Карпова, подержала его под локоть, чтобы не упал, шагая от операционного стола. По виску Владислава Петровича до сих пор текла кровь от удара прикладом.

Окрик за эти действия последовал немедленно. Здоровый негр с автоматом, стоявший у входа, увидел, что доктор отходит от раненного, и вошёл внутрь с грозными словами. Владислав Петрович ответил, что всё в порядке и медсестра закончит за него. Карпов вытащил пули из раненого боевика полевого командиры Асуры, осталось только зашить и наложить повязку.

Негр оглядел обоих, кивнул. И Владислав Петрович вздохнул с облегчением. Медсестра принялась за работу, а Карпов шагнул к выходу из палатки. От страха любое действие казалось неоправданным риском, но ему надо было поговорить с главарём этой группы. Увидев врача, командир бандитского отряда повернулся в его сторону, перебирая ногами и не отрываясь задом от сидения стула. Карпов заговорил с ним, объяснил, что жизнь раненого вне опасности, он поспит, и скоро очнётся. А потом попросил отпустить врачей и покинуть лагерь.

Но нет, бандиты не собирались этого делать. Главарь этой группы – угольно-чёрный негр в пятнистой форме американского образца вообще никуда не торопился. Вальяжно развалившись на стуле, он выслушал врача, потом усмехнулся, показав крупные жёлтые зубы, ответил, что-то вроде: пусть сначала проснётся.