Лев Семенович тараторил без умолку. Казалось, ему нечасто выпадает возможность поговорить по-русски, и он от души наслаждался моментом.

– Эти голландцы настолько скупы и лишены размаха, что строят даже дома в несколько метров шириной, лишь бы входная дверь поместилась.

Адвокат говорил очень быстро и практически не меняя интонации, так что Дима даже начал терять нить повествования, но история про клиентов – владельцев Тверской ему понравилась. Он как-то никогда прежде не задумывался, что кто-то ведь владеет всеми улицами, по которым он привык гулять.

Кабинет был странным, битком набитым множеством предметов самого разного назначения из самых разных эпох и стран – огромный глобус, голова лося на стене, старинный шкаф, кожаные кресла. Никаких сомнений в подлинности вещей не возникало, но все вместе казалось ненастоящим. Так в ином московском клубе дизайнер, стилизуя интерьер под советскую эпоху, собирает предметы быта: старые радиолы, приемники, лампы, настольные вентиляторы, но, вырванные из контекста, они теряют свою сущность и превращаются в пустые оболочки, в поддельные елочные игрушки из анекдота (выглядят совсем как настоящие, но не радуют). Вот и этот кабинет скорее походил на декорации к спектаклю или фильму в стиле нуар, где действие происходит в кабинете адвоката.

Под стать кабинету был и его хозяин, человек лет шестидесяти, седой, полноватый, с прищуренными глазами. Одет в твидовый коричневый пиджак, на шее цветной шелковый платок и точно такой же торчит из кармана. Движения суетливы, а бегающие глаза то и дело задерживаются на лице собеседника. От этого взгляда становилось не по себе, словно Лев Семенович знает о нем что-то такое, о чем сам он даже не догадывается. Диме показалось, что сам Лев Семенович такой же ненастоящий, как и его кабинет, и лишь играет роль голландского адвоката среди театрального реквизита.

Хозяин тем временем продолжал делиться откровениями о голландской жизни. Дима терпеливо ждал, когда же он перейдет к делу, но тот с упоением русского туриста, впервые оказавшего за границей, рассказывал, что голландцы так любят хвастаться интерьерами, что не пользуются шторами, и по вечерам город превращается в ярмарку тщеславия и выставку домашнего дизайна, а занавешивают окна в этом городе только иностранцы.

Дима посмотрел на плотные портьеры на окнах и подумал, что Лев Семенович, похоже, не чувствует тут себя своим.

– Так по поводу компании… – начал было Дима, дождавшись наконец паузы в мерном бормотании адвоката.

– Ах да, конечно, вы же здесь не за тем, чтобы слушать мои стариковские бредни. Уж простите, так иногда хочется поговорить с соотечественником! Что касается наших с вами дел, то все, как говорится, в полном ажуре.

Лев Семенович наклонился и принялся рыться в ящике стола.

– Ну, где же она? Ага, вот! – он достал картонную папку, стянутую резинками. На папке было написано Prosperity Inc. Корпорация «Процветание».

В самолете по дороге домой Дима внимательно изучил содержимое папки, но так и не понял, почему босс уделил этим документам такое внимание. Это была обычная «мартышка» или, как ее называли финансисты, SPV – компания, специально созданная для какой-то одной операции. Через руки Димы прошла добрая сотня таких фирмочек с номинальными учредителями, на которые оформлялись различные сделки. Фактически банк «Южный» сам по себе вообще не имел никакого материального имущества, а лишь контролировал пару сотен таких компаний, значившихся владельцами предприятий, зданий и пакетов акций. Вот и сейчас перед Димой лежали документы на компанию, зарегистрированную голландским гражданином г-ном Лео Паком, и две доверенности – на г-на Гасанова и на него, Дмитрия Кузнецова. Зачем нужно было лететь в Амстердам, если такие документы можно отправить даже «Почтой России», не говоря уж о DHL, Дима так и не понял.