Похоже, у соседа опять проходила вечеринка. Давно не стриженная лужайка перед домом пестрела уликами: на солнце вспыхивали пустые банки из-под пива «Теннентс»; кто-то вынес пару стульев из столового гарнитура, а потом забыл убрать их обратно. Кожаная куртка, еще мокрая от вчерашнего дождя, валялась забытая, а примятая трава указывала, где сидел ее владелец. Судя по всему, прошлую ночь лучше было провести в другом месте.

На лестнице держался стойкий запах несвежего пива и сырого бетона. Кэсси осторожно пробралась мимо лужицы, натекшей из брошенной банки, перешагнула через засохший кусок пиццы, поднос с фастфудом, вымазанный красным соусом, и постаралась не наступать на разбросанные повсюду сигаретные окурки. По мере продвижения к комнате голос, бубнивший где-то на заднем плане, становился громче: по местному радио что-то быстро и громко вещал диджей. Она отперла входную дверь и закрыла ее за собой, но голос последовал за ней, просачиваясь вместе с запахом жареной пищи сквозь тонкие оштукатуренные стены, отделявшие ее тринадцать квадратных метров от соседских.

В комнате вечно стоял полумрак, и, когда она опускала жалюзи на единственном маленьком окошке, становилось почти темно. Ей не терпелось избавиться от вчерашних трусиков. И почему не приняла душ у Льюиса? Утром она застеснялась, чего и в помине не было накануне вечером: показалось, что душ – это слишком личное, хотя представилась такая отличная возможность принять его в чистоте и уединении. И вот теперь в халате, с полотенцем под мышкой, она прошествовала с сумочкой, в которой лежали туалетные принадлежности, по коридору, заперла дверь в общую ванную и целую минуту поправляла выбившиеся волосы, прежде чем заставила себя встать под струи воды.

Обычно она носила ту одежду, которая попадалась ей под руку. Теперь же по какой-то причине она дважды обдумывала свой выбор, прикладывала прямо на плечиках топики и юбки друг к другу, проверяя, сочетаются ли они или слишком разнородные. В конце концов, раздосадованная на себя, она зажмурила глаза и схватила одежду наугад – черные брюки и футболку Thin Lizzy[9], вероятно, оставшуюся от отца. Во всяком случае, эту футболку Алан не выбирал для нее. Те хранились в отдельном ящике. На ее шестнадцатый день рождения он впервые подарил ей подарок – классическую футболку с Sonic Youth[10]. Ни она, ни Алан не слышали тот альбом, но черно-белая пара шестидесятых годов была самой классной, которую Кэсси когда-либо видела: женщина с сигаретой, поднесенной к губам, мужчина, приобнявший ее за плечи, оба они были запечатаны, невыразительны, спрятаны за сплошной чернотой своих теней. «Я украла парня у моей сестры, – было написано словно от руки рядом с изображением. – Через неделю мы убили моих родителей и отправились в путь». Кэсси носила ее в школу, под обычной рубашкой, и смелые черные линии пробивались сквозь тонкий полиэстер, вызывая неодобрение учителей. Вопреки духу правил, если не букве, заместитель директора проводил с ней воспитательные беседы, но ничего не мог поделать с ее неправильным настроем, и он знал это. Позже Алан также носил ее футболку, которую она отыскала для него на китайском вещевом рынке. Надпись на груди гласила: «счастливые будни прекрасно», а на спине – «Улыбайся и беереги». Заместитель директора отозвал его в сторону для такой же воспитательной беседы. Алан охотно согласился: этот человек, конечно же, нарушил правило? Написал две буквы «е» подряд! Это было его первое правонарушение. Теперь не имело смысла прятать картинки и надписи под другим слоем одежды, но она все равно продолжала. Иногда ей казалось, что так сохранялась некая связь, что-то общее с ним, хотя он, наверное, и не подозревал об этом. А иногда такое поведение напоминало послание самой себе. Футболку Sonic Youth она не носила уже много лет, но у нее все еще были «счастливые будни». Надпись почти стерлась, но еще можно было разобрать «Улыбайся и беереги».