Харон ушел последним, кивнул мне на прощание, словно обещая, что этим все не закончится, а мы еще обязательно увидимся. На полу стонала, приходя в себя, далекая дщерь Фемиды. Не стал рисковать: решил, что стоит ей понять, что я знал ее праматерь еще в давние годы. Сверкнул очами, создав вокруг нее золотую клетку – та монолитом растеклась по ее телу, сковав в очень неудобной позе. Ничего, потерпит.

Я швырнул старика обратно на пол. Тот покатился по нему, униженно кряхтя. Если прямо сейчас это ничтожество осмелится сделать хоть что-то, что мне не понравиться, я заставлю его взвыть от такой боли, которую он запомнит на всю жизнь. Аюста неустанно следила за всем, что происходит – на миг оторвавшись, я подошел к ней, коснулся ее ладони. убедился, что она в порядке, пустив по ее телу поисковое заклинание. Ничего особенного, кроме сильного испуга: причем за меня же. Ничего, как только покончу с этой падалью, обязательно отплачу за ее беспокойство: ей точно понравиться.

Эола не спускала глаз с главы рода Деметры. Прыснула ему прямо в нос огнем, когда он, надеясь что не замечу, потянулся к своему оружию. Что ж, я ведь говорил, что сделаю? Аидов хлыст сплелся из людских страданий прямиком с улицы, щедро прихватив из бедняцкого квартала. Я размашисто стеганул старика по ладони: этого оказалось достаточно, чтобы он взвыл, будто все терзаемые тени подземного царства, катаясь по полу.

– Будьте хорошим мальчиком, Рин, – грозно предупредил, намекая что второй попытки я ему так легко не спущу. Буквально в два-три шага оказался над ним, словно само возмездие, рывком ставя на ноги, швырнул на стену. Старик зло сверкнул глазами, намекая, что вот так запросто мне подобного не простит. Благо, что он не скатился до пустоты грозных обещаний. Держась одной рукой за стену, кряхтя и пытаясь выпрямиться, второй он держался за сердце.

– Забирайте свои грязные деньги, Юноске. И помните, что дом Гермеса всегда платит по своим долгам, каковы бы они ни были. А теперь шустренько сочините какую-нибудь бумажку о том, что вы больше не имеете ко мне никаких претензий.

– Юрист, – не сразу, на пятом выдохе выпалил он из себя. Боль, которой я его одарил, все еще терзала мерзавца прямо изнутри.

– Вот, – указал на Аюсту. Старик же отрицательно замотал головой.

– Нет, нужно двое… юристы с обоих сторон.

Я бросил быстрый взгляд на кошкодевочку, и та кивнула: умница, без слов понимала, чего от нее хочу. А уж как быстро смогла прийти в себя…

– Зовите. А еще я заберу это, – нагнулся, касаясь дивного оружия Юноске. Пустил по нему разрушающий заряд: по матовой поверхности проскользнула искра ломаемого заклинания. По ушам ударило треском, все ровно так, как я и думал: проклятие для чужих рук. Некоторые из заклинателей древности настолько любили свои вещи, что накладывали на них подобное: любой, даже бог, едва взявший их в руки получал неприятное, болезненное проклятие. Рин внимательно следил за мной, будто ожидая, что оно вот-вот начнет действовать. Даже жаль было его разочаровывать…

Он широко распахнул глаза от удивления, когда мне удалось поднять оружие без особого вреда для себя. Замотал головой, отказываясь верить, разинул рот. Как эта дрянь работает? Вот же у него глаза вылезут из орбит, когда я сумею подчинить созданное им легко и без особого труда.

Ключ подобрал очень быстро: артефакт отозвался на божественную кровь. Послушно из тяжелого пулемета сначала обратился в клинок, который я занес над стариком: Юноске растопырив пальцы закрылся руками.

– Ты же обещал! Я отдам! – Рин попятился, врезавшись в стену, сполз по ней на пятую точку. Меч же в моих руках обратился увесистой тростью: а что, сойдет на первое время. Не Кадуцей, но тоже хорошо.