– Так нам обоим будет приятнее общаться.

Его определенно веселит сложившаяся ситуация. Интересно, все дознаватели такие или только мне повезло встретить повернутого на работе?

– Продолжим наш разговор, Светлана Александровна, – чуть ли не замурлыкал следователь, а мне от его голоса поплохело. – Вы знаете этого человека?

Из черной папки появились фотографии неизвестного мне мужчины.

– Нет, никогда его не видела, – отрезала я, все еще питая, хоть и слабую, надежду, что все это безумное недоразумение вот-вот разрешится. Ну или в крайнем случае выскочит какой-нибудь пранкер со словами: «Вас снимала скрытая камера!»

– Действительно, зачем запоминать заказанного человека? Имя тоже не помните?

Вот он тут соловьем заливается, а я ведь и правда никогда его не видела! Понятия не имею, кто он!

Поверх портрета легла фотография пустой комнаты со связанным человеком в центре. Я попыталась сдержать подступающие к горлу рвотные позывы. Это не кадр из ужастика, это реальная фотка! Я ощутила, как все мое естество затряслось от страха и шока.

Расхристанное тело в разодранной на лоскуты одежде безвольным мешком лежало на стуле. Казалось, в нем не осталось ни одной целой кости, будто вдоволь поглумился безумный маньяк. По линолеуму под ботинками трупа густой лужей расползлась бурая кровь.

Но следователь не ограничился одним снимком, доставая из черной папки все новые и новые кадры пугающей комнаты.

Я подняла полные паники глаза на Егора Денисовича, он поймал мой взгляд и, видимо, понял его не так. Потому что улыбнулся еще шире и, нагнувшись ко мне через стол, проникновенно спросил:

– Ну как, будем сознаваться?

– В чем? – закричала я, звякнув наручниками о стол. – Я этого не делала!

– Ну, что ж… Ожидаемый ответ, – буднично заметил следователь, откинувшись на спинку стула и задумчиво разглядывая меня. – Одни мой хороший друг придет с тобой пообщаться. А потом мы снова поговорим… – после этих слов он встал, неторопливо убрал все фотографии в папку и, открыв дверь, вышел. Я с ненавистью посмотрела на красный огонек дверного терминала и чуть не расплакалась от навалившегося на меня бессилия. За что? Почему они так поступают? Я же ничего не сделала!

Время ожидания текло мучительно долго. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем дверной терминал мигнул зеленым, впуская нового полицейского. И в отличие от других он не стал представляться, быстрым шагом подошел ко мне и схватил за волосы. Больно! Адски больно! На глазах выступили слезы. Наотмашь он ударил меня по лицу. Показалось, что мой мозг сейчас вылетит из головы, настолько сильным оказался удар. Затем, все так же за волосы, он поднял меня стула и откинул его ногой в угол. И тут на меня посыпались удары. Учитывая, что я все еще была прикована наручниками к столу, я не могла даже закрыться от них. Хотя я вряд ли бы что-то сделала. Очень быстро я потеряла сознание от боли.

– Светлана Александровна, вы готовы со мной поговорить? – легонько похлопывая меня по щекам и пытаясь привести в чувство, вежливо спросил Егор Денисович. Я приподняла голову, она закружилась. Но, что удивительно, я оказалась жива. Медленно и осторожно, постанывая от боли, я поднялась с пола. Руки до сих пор в наручниках, ну хоть не к столу прикована.

– За что вы так?

– Ну вы же сами отказались по-хорошему разговаривать, – пожурил Егор Денисович, помогая подняться и усаживая на стул, не забыв защелкнуть цепь от наручников в зажим на столешнице.

– Но я правда его не убивала! Я даже не знаю, кто он!

– Светлана Александровна, – следователь смотрел на меня добрым взглядом с легкой толикой превосходства, будто взрослый, объясняющий очевидные вещи ребенку, – мне больше не нужно ваше признание. Ваши отпечатки пальцев нашли на месте преступления. А в «посылке», которую вы отказались показать патрульным – орудие убийства, ритуальный нож, перепачканный в крови жертвы.