– Мои солдаты допустили ошибку, доставив тебя сюда, – продолжил он. – Приношу извинения.

Правда, по голосу не чувствовалось, что он сожалеет.

– Я не являюсь служительницей Арахессии, – сказала я. – Больше нет.

Завоеватель замер. Я ощутила его интерес вперемешку с недоверием.

– Тебя это так удивляет? – рассмеявшись, спросила я.

– Ни вампиры, ни люди не отрекаются от своих богинь.

В его фразе скрывался вопрос. Но не только. Там была и ловушка.

– А я и не говорила, что отреклась. У меня с богиней никаких противоречий.

Он хотел убедиться, что я осталась верна Аседже. В противном случае ему от меня никакой пользы.

– Но арахессы… – пожала я плечами. – Ты сам сказал о жертвах. Арахессы требуют жертв и часто не спрашивают согласия.

Я распознала улыбку на его губах; нечто среднее между гримасой и ухмылкой.

– Разве настоящая жертва может быть насильственной? По-моему, это называется по-другому.

В его словах был здравый смысл, и это меня задело. Но я кивнула, словно соглашаясь с ним.

– Итак, ты бывшая арахесса. Ушла от сестер, однако сохранила верность богине. И теперь ты сама по себе. – Завоеватель умолк, словно пытаясь выстроить в одну цепь несопоставимые вещи. – И арахессы отпустили тебя на все четыре стороны?

– Я не оставила им выбора.

– По тебе не скажешь, что у тебя хватит сил постоянно прятаться от них, – произнес он без сарказма и задней мысли.

Удивительно, но мне понравились его слова.

Он верно подметил. Арахессы не позволяли служительницам покидать их ряды. В Арахессию приходили на всю жизнь. Да, случались изгнания, но, оказавшись за пределами Соляной крепости, сестры не выдерживали жизни во внешнем мире и гибли. Для остальных единственным выходом была смерть, и руководительницы Арахессии следили за тем, чтобы никаких других лазеек не появлялось.

– В общем… я сбежала от них.

– Но не сбежала из Глеи. Было бы куда разумнее покинуть страну.

– Из-за вашего вторжения это стало невозможным, – огрызнулась я. – Корабли перестали отплывать. Спасибо, что спутал мне все карты.

Я почувствовала перемену в его сущности. Интерес.

– Значит, тебе нужна защита, – сказал он, наклонясь ко мне.

Я ощущала, как он о чем-то думал, что-то прикидывал. Была ли его потребность в новой прорицательнице настолько острой, что он не боялся привлечь к себе внимание Арахессии? И кто вызовет большее рвение у ордена: сбежавшая сестра или выкраденная? Он сознавал, что во втором случае риск был бы куда значительнее и похищение доставило бы ему кучу неприятностей.

А со мной… Я словно сама подвернулась, и он раздумывал, как ему быть.

И здесь он сглупил. Если бы я на самом деле сбежала из Арахессии, сестры бросили бы все силы на то, чтобы найти и обрезать нить, посмевшую выбиться из общего узора. Любая сестра знала много секретов, которые было опасно раскрывать внешнему миру и тем более отдавать в руки завоевателя.

Но его глупость сыграла в мою пользу. Наконец-то.

– Да, нужна, – призналась я сквозь зубы, словно мне было больно произносить это вслух.

– Ты способна прорицать. Отлично.

Он щелкнул пальцами. Полог шатра отодвинулся. Вернувшийся солдат заломил мне руки за спину.

Я безуспешно пыталась вырваться.

– Отойди от меня! – зарычала я, гордясь умело разыгранным отчаянием с примесью страха. – Отстань!

Завоеватель спокойно смотрел на то, что вытворяет его солдат.

– Нет, – сказал он. – Теперь я тебя не отпущу. Нам понадобится твоя помощь.

– Я не предлагала тебе никакой помощи!

– Или ты станешь нам помогать, или мы тебя убьем, – сказал он обыденным тоном. – Это твой единственный выбор.

Никаких словесных игр, никаких попыток запугать. Я знала: в случае отказа он так и поступит.