На этом фоне даже начались дискуссии о грядущей научно-технической революции, которая в очередной раз изменит мир на «повышательной» фазе цикла. В качестве примера можно привести речь американского президента Барака Обамы, произнесённую 27 апреля 2009 года на ежегодном собрании Американской национальной академии наук:

«В такой трудный момент находятся те, кто говорит, что мы не можем позволить себе инвестировать в науку, что поддержка исследований – это что-то вроде роскоши в то время, когда приходится ограничивать себя лишь самым необходимым. Я категорически не согласен с этим. Сегодня наука больше, чем когда-либо раньше, нужна для нашего благосостояния, нашей безопасности, нашего здоровья, сохранения нашей окружающей среды и нашего качества жизни. <…> Мы будем выделять более трёх процентов ВВП на исследования и разработки. Мы не просто достигнем, мы превысим уровень времён космической гонки, вкладывая средства в фундаментальные и прикладные исследования, создавая новые стимулы для частных инноваций, поддерживая прорывы в энергетике и медицине, и улучшая математическое и естественнонаучное образование. Это – крупнейшее вложение в научные исследования и инновации в американской истории. Только подумайте, чего мы сможем достичь благодаря этому: солнечные батареи, дешёвые, как краска; „зелёные“ здания, сами производящие всю энергию, которую потребляют; компьютерные программы, занятия с которыми столь же эффективны, как индивидуальные занятия с учителем; протезы, настолько совершенные, что с их помощью можно будет снова играть на пианино; расширение границ человеческого знания о себе и мире вокруг нас. Мы можем это сделать».

Однако, как указывают современные аналитики, в ходе «преждевременного» кризиса не произошло значительных структурных изменений в мировом экономическом укладе. Правительства развитых стран оказали беспрецедентную поддержку банковскому сектору, что позволило удержать волну банкротств и рецессию. Естественный ход событий, определяемый строгой цикличностью, оказался нарушен. И кризис приобрёл затяжной характер. Например, в октябре 2018 года эксперты Международного валютного фонда отмечали:

«Действия в рамках экономической политики, предпринятые за прошедшее десятилетие, повысили спрос и предотвратили худшие результаты с ещё большим падением объёма производства и занятости. Реформа системы финансового регулирования также сделала банковский сектор более надёжным. Однако некоторые из этих мер политики имели существенные побочные эффекты. Длительный период сверхнизких ставок в странах с развитой экономикой способствует нарастанию финансовых факторов уязвимости, особенно за пределами регулируемого банковского сектора. Значительное накопление государственного долга и сокращение бюджетных резервов во многих странах указывают на острую необходимость восстановления этих мер защиты для подготовки к следующему спаду».

Хотя формулировки выглядят обтекаемыми, эксперты давали понять: скоро начнётся новый кризис – куда более серьёзный, чем предыдущий, в связи с тем, что возможности купировать его тяжёлые последствия для «реального» сектора экономики теперь ограничены. За спасение банков десять лет назад придётся заплатить сокращением товарооборота и деловой активности, массовой безработицей и катастрофическим падением уровня жизни.

И вот новый кризис грянул! Хотя, если оперировать теорией Кондратьева, то можно утверждать: ничего нового в нём нет – просто процесс падения мировой экономики удалось на некоторое время затормозить.

Так ли уже черен «черный лебедь»?