Из виманы по трапу вышел Николай Феоктистов. Он, как всегда, в пижонских темных очках. А еще он одет в парадную форму: пирамидка на его рукаве сияет десятью разноцветными лычками, искрит зеркальным зрачком. Градации «до десяти» – на виду, а всё что выше – внутренняя темная зона (но я знаю: мой Наставник – Верховник, у него тридцатая градация).

– Привет, Солан! Давно не виделись. Вот я и улучил случай. У твоего достопочтенного Мастера большие дела по маленькому, так что полетишь со мной. Заодно посижу с тобой у реки.

– Очень вам рад, досточтимый Николай Николаевич! – иронично ответил я. – Надеюсь, вы объясните странности.

– Ничего страшного. Вон смотрю, у тебя уже и удочка подготовлена. Дожевывай и пойдем, порыбачим.

«Дожевывай» – намекнул, что различил в оптику свою, как я кашу ел. Старикан столетний, а не забывает подтверждать своё прозвище «Тео-Всевидящий». И тут он сделал условный знак MUM, означающий «Молчи!», будь я проклят… В ответ только и оставалось кивнуть: «Принято!»

Тео выдернул удилище из кочки и двинулся вдоль по берегу, подсвечивая фонариком. Прошли шагов сто, остановились. Наставник изрек: «Смерть шпионам! Здесь не услышат.»

Летательные аппараты Системы автоматически записывают всё вокруг и внутри, можно бы понять Николая в том смысле, что предстоит обсудить нечто, не предназначенное для ушей техобслуживания, однако по тону угадывалось иное. Серьезное.

Феоктистов рыбалку не стал изображать, просто положил удочку на землю, встал вплотную и спросил тихо:

– У тебя шлем с собой?

– Да, – ответил я. – Сдам на профилактику.

– Молодец. Корону сдашь, а вдруг обратно не получишь?

– Как так?

– Да так. Связистов, ты понял, аврально собирают. Спрашивается: с какого хера херпес? А у нас революция, мать её! Систему Контроля решено из инсайда вывести. Выбор сделан, жребий брошен. Нет худа без добрых людей (хе-хе)). Так что, моё тебе поучение: за Корону держись, ни с кем не спорь…

Он замолчал, а я смущенно раздумывал: сказать ему про мою шпионскую технику? Мол, запись у меня и сейчас ведется? Решил – позже скажу. Но не сказал и пожалел потом. Начальник молодецки свистнул и зашипел тихушечно:

– Диктофошку тебе включать запретят, посему вот что… – Феоктистов достал плоскую гофрированную коробочку. Открыл портсигар, вынул пинцет, а пинцетом подцепил невидимое.

– Вот «золотой волос». Записывающее устройство древнее. Подставляй лобешник.

Я посмотрел на волосок в луче света – тонкий, не длиннее мизинца. Проворно нагнул голову. Ощутил укол повыше уха.

– Если извлечь надо будет, отыщешь – поблескивает. Свою сладколюбку попросишь: золотой все же, девушка различит. Потом назад присадите: корешок сам в кожу заскочит – запитается. Смысл в том, чтобы срисовать всё, что будет на слете. А наденешь Корону – волосок-умница сведения переметнет в меон.

Прикольно! Не знал я о «золотых волосах»… Наставник меня подначивает, мол, незачем записывать и передавать в Центр наши с Мартой утехи, неизбежные вскорости (прилетит моя Связистка на слет), но одновременно Николай дает санкцию на вовлечение её в дело.

– Короче, соплями не разбрасывайся, сканируй грядущий шабаш, а в полнолуние – ретранслируй. Они потому и собрались сейчас за три недели до Луны, чтоб иметь больше времени на перестройку. Хотят в тайне от Центра свернуть Эксперимент, а Систему Контроля превратить во всепланетную хунту. Мирового господства захотели на скотном дворе. Решил херохряк хохлатку захрюкать.

И без перехода уточнил: «Летим на Север, там будет встреча. Многое тебе станет ясно, а что не станет – проясню…»

– Вот, кстати, – добавил, – поясняю. Замечал, что все Связисты молодые? Старше шестидесяти – уже не Связисты. Теряют канал.