– Надеюсь, это так, – согласилась она.

– Вот увидишь, – уверила ее Кирстин, встряхивая за плечо. – Как только доставят лекарства от рода Тахира, все эти страдания покажутся ночным кошмаром.

Во всем Китовом мысе не было лекарственных средств лучше, чем у Тахира. Когда Настя Тахира получила титул секейры и земли во владения, к западу от первой части реки Куид до побережья и прилегающих островов, позже названных островами Колибри, она обнаружила неисчислимое множество незнакомых трав, которые нигде больше не росли.

Все эти растения, несмотря на скудность пространства, вскоре разрослись в четыре раза. Это подтолкнуло ее к изучению как местных трав, так и тех, которыми делились остальные секьяры. Это сделало ее подданных-ученых бесспорными знатоками свойств каждого вида.

Обучение целительству стало обязательным в ее роду. То, чего не знали о растениях, а особенно об их целебных свойствах, Тахира или их ученые, не знал никто. Некоторые историки утверждали, что эти сведения стали известны благодаря обаянию правительницы. Настя, как говорят, очаровала дикаря, и он поделился с ней всеми секретами. С тех пор никаких преград не было на пути ее Имени.

Множество слухов ходили о способностях рода Т. Какой-то писатель без Имени тщетно пытался исказить их славу. Он осмелился утверждать, что благодаря искусству, которое они хранили в секрете, Гайя Тахира отравила своего секира, Рецена Вулкана, открыв после его смерти Третью Арену 1171 года. Однако никто не возражал против борьбы за земли, которые остались обездоленными, и в отсутствие доказательств она так и не предстала перед судом.

Келани доверяла лекарствам, которые Т. могли предоставить. Тиберий Тахира, возможно, по просьбе своей сестры, или руководствуясь какой-то своей выгодой, срочно помог племяннику.

К. не намеревалась развеивать тяжелые мысли, которые посещали секира. Но как он должен был себя чувствовать в то время, как его единственный наследник, Тео, и его жена, Хайла, тоже стали жертвами недуга?

Нет. С Тео все будет хорошо. Это всего лишь боль в желудке, она не убьет его.

Киган тяжело вздохнул и дернулся. Влажная тряпка соскользнула с его лба и упала на подушку. Келани подняла ее. Он потянулся, чтобы смахнуть волосы, прилипшие ко лбу, и успокоился. Киган, к удивлению сестер, распахнул глаза.

– Кела, – прошептал он тяжело.

Сердце его сестры перевернулось. Она немного приблизилась, чтобы ему было легче смотреть не нее.

– Да, – сказала она с улыбкой, – я здесь.

Он сглотнул, прежде чем открыть спекшиеся губы.

– Это была Кей, она покрасила розы в фиолетовый, – пробормотал он.

Лересы переглянулись, узнав имя своей покойной двоюродной бабушки.

– Она хотела синие, – продолжал лерен, – синие, – настаивал он уже серьезно, схватив ее за запястье. – Разве тебе нравятся синие?

– Конечно, нет, – вторила ему сестра, подыгрывая. – Я скажу, чтобы их перекрасили.

Киган успокоился и сомкнул веки. На глазах Келани заблестели слезы. Услышав бред брата, она сильно встревожилась. Это напомнило ей о последних часах прикованного к постели деда. Тогда она впервые взглянула в лишенные рассудка глаза и теперь не могла узреть в безумии болезни ничего, кроме затухающей искры жизни.

Она никогда не видела его таким беззащитным, бессильным, это была лишь оболочка, не он сам. Киган был божеством, непобедимым, стойким… Все это просто неудачная шутка. До сего момента ничто не могло так подкосить его. Ей было страшно от мысли о том, что она может потерять его. Все попытки убедить себя, что это невозможно, что ее брат не может умереть из-за глупого отравления, не давали эффекта.