Все эти противоестественные наклонности Гелиогабала сопровождались чудовищным мотовством. Он закатывал пиры, переходившие в дикие оргии, прибывая на них в обнаженном виде на колеснице, влекомой нагими блудницами, которых погонял бичом. На стол подавали редкостные и очень дорогие блюда. Рис был перемешан с мелким жемчугом, бобы – с янтарем, рыбу и трюфели вместо перца посыпали все тем же жемчугом. К столу император шествовал по серебряному и золотому песку, с потолка на пирующих сыпались фиалки и лепестки роз в таких количествах, что погребали под собой некоторых гостей, задыхавшихся под их весом и запахом. Пиры устраивались в различных цветах радуги: на столы подавалась пища то голубого цвета, то зеленого, то розового, рыбу готовили в голубом желе, как будто она плавает в морской воде. Эти лукулловы празднества обходились в бешеные деньги, до ста тысяч сестерциев, что равнялось примерно тридцати фунтам серебра. Подобное мотовство и распутство быстро вывело из себя приведшую императора к власти солдатню, и он был быстро свергнут и убит. Причем с его трупом обошлись самым непочтительным образом, утопив его вместе с прихлебателями императора в Тибре.

Римляне с помощью жесткой организации своих легионов завоевали огромные пространства в Европе и вместе со своей культурой и техническим прогрессом принесли варварским племенам заодно и свои пороки. Обширная часть этой территории в Западной и Центральной Европе была заселена кельтскими племенами, которые со временем просто растворились в массе покоривших их римлян и германцев. Впрочем, зачастую семена порока падали на благодатную почву, ибо племена язычников в определенном отношении не были безгрешными дитятями природы. Размах римских завоеваний охватил не только континентальную Европу, но добрался и до огромного острова, на котором проживали племена бриттов. В чистых водах его рек, по слухам, добывалось много жемчуга, который очень любил великий Юлий Цезарь. Историки отмечали, что вожди доримских племен в Англии нередко носили одежды, которые другие племена считали «женскими». Во время ритуальных церемоний эти язычники, столь близкие к природе, частью которой считали себя, имитировали женский оргазм и родовые схватки. Еще Аристотель отмечал, что кельты «весьма ценили и не скрывали пламенную дружбу между мужчинами».

Греческий философ и географ Страбон заявлял, что молодые кельты «не скупятся на свои юношеские прелести». Историк Диодор Сицилийский отмечал, что кельты обращают мало внимания на своих женщин, но выказывают вкус к мужским объятиям. Он также утверждал, что для мужчины быть отвергнутым молодым кельтом приравнивалось к позору и даже бесчестию. Этот автор описывает воинов, растянувшихся на звериных шкурах, причем на каждой руке нежился пригожий юнец.

Евсевий Кесарийский, греческий церковный историк IV века, епископ Кесарии Палестинской, автор «Хроник всемирной истории от сотворения мира до 20-го года царствования императора Константина», сообщает, что в кельтских племенах молодые люди, следуя хорошо укоренившемуся обычаю, готовы были вступить в брак с одним из своих друзей, в соответствии с хорошо установившимся обычаем. Секст Эмпирик, древнегреческий врач и философ, пишет, что «среди германских племен содомия не считалась позорной, но обычным делом». Сирийский философ Бардесан Эдесский сообщал, что «в немецких племенах красивые юноши выступают в роли супруг при других мужчинах, с которыми соединяются во время свадеб». Из этих источников также становится ясно, что какая-то часть мужчин, не стремившаяся покрыть себя славой отважных воинов, принимала на себя в этих отношениях пассивную роль. В их число обычно входили подростки, в особенности сироты, рабы, священнослужители.