Я подождала еще какое-то время и пошла домой. Всю дорогу я думала о произошедшем. Верила ли я, что Таня украла ежедневник? Нет. Я была уверена: его ей подкинули. Но кто? Север? Тоже вряд ли… Зато это мог быть Женька. Я видела его около раздевалок. И теперь я сомневалась, что он вернулся за забытыми вещами. Наоборот, он оставил кое-что в Таниной сумке. Что-то, что забрал с учительского стола вчера во время дежурства.

Зачем он вообще вернулся в нашу школу? С его появлением сразу начались проблемы, впрочем, как всегда. Где Женя, там проблемы. Может, он и есть виновник вражды двух классов? В первый учебный день, когда разбили окно и в стукачестве обвинили Минаева, Женя ведь тоже находился в туалете. А значит, настучать мог он.

Что мне делать? С кем об этом поговорить? С Панферовым? Нет, он на меня злится и вряд ли захочет слушать. Да и мне, честно говоря, неохота к нему подходить. Таня тоже не вариант, она на стороне Панферова, его глаза и уши. По этой же причине я не могу рассказать одноклассникам. Обо всем сразу станет известно Панферову, и именно он будет принимать решение. Бэшки тоже отметаются. Они решат, что я наговариваю на Женю. Обсудить со Светой? Но подруга сейчас какая-то нервная и ничего другого, кроме как «Ты снова лезешь не в свои дела, внимания не хватает?», мне не скажет.

Поговорить с учителями? Не катит. Они наверняка вызовут Женю, он поймет, что кто-то его подозревает, и станет осторожничать. По той же причине я не могу прямо спросить самого Женю. Значит, буду скрывать и начну за ним следить. Вдруг замечу в его поведении что-то такое, что поможет вывести его на чистую воду.

Я все же купила пирожки и съела их за просмотром реалити-шоу, но не получила такого удовольствия, как хотела. Я вся была погружена в мрачные мысли.

Весной в девятом классе Женя взял в заложники половину класса. Я не знаю, что его спровоцировало, что стало спусковым крючком. Может, то, что у них с бабушкой были особенно тяжелые времена. Может, он начал еще острее тосковать по родителям. Может, навестил маму в тюрьме, в очередной раз сорвался из-за несправедливого приговора и сильнее озлобился на мир.

В тот день Север устраивал у себя дома вечеринку. Все было организовано только для того, чтобы пригласить меня. Заманить. Не спугнуть. Остальные – так, массовка. Оказывается, Север с друзьями все продумали.

За месяц до этого состоялся конкурс «Мисс и Мистер Гимназия», и с тех пор Север не давал мне проходу. Он то и дело намекал, что мистер и мисс – отличная пара. Заявлял, что вряд ли хоть одна девчонка на свете не захотела бы с ним встречаться. Спамил мне в личку мемами и песнями, приглашал в кофейню, навязывался провожать. Даже Ромку подговорил, и тот мне сказал, что я нравлюсь Северу. Вот только на «нравлюсь» это не походило. Север скорее вел себя будто арабский шейх: всячески давал понять, как же мне повезло, что он обратил на меня внимание. Я увиливала, делала вид, что не вижу ничего в упор, или сбегала. Происходящее меня злило.

Но на вечеринке Север буквально поймал неуловимую птичку в клетку.

Когда все гости были в комнате, Витя сказал, что Север зовет меня на кухню, помочь. Заглянув туда, я увидела, что Панферов сидит на столешнице и ничем таким, где бы требовалась помощь, не занимается. За мной захлопнулась дверь. Я дернула ручку, но дверь заперли. Тогда я повернулась к Северу:

– И что это значит?

Он слез со столешницы и подошел ко мне.

– Теперь не убежишь, Орлова.

– От кого не убегу? – Я делала вид, что не понимаю.

– Не от кого, а от чего. От моего вопроса. Да или нет?