Сколько времени нас месит в центрифуге, не представляю, но кажется, скорость витков замедляется, гул в ушах слабеет и вдруг, бездна со смачным чпоком выплёвывает свою добычу куда-то!

Приземлились мягко. В смысле я, потому что на Костика, а на что он упал, не знаю. По-прежнему темно. Хотя, тьма не такая плотная, как в воронке. Немного света поступает, после абсолютной черни, глаза могут разглядеть очертания неровных скальных поверхностей и сводов, а уши после гула, во внезапно наступившей тишине, расслышать стук капель о камни, кап, кап, кап…

- Костя, - шепчу, потом поправляюсь, - Берти! Ты жив?

- Жив, Наихрабрейшая моя, - смеётся, - надеюсь не для того спрашиваешь, чтобы сразу здесь меня казнить?

- Ты гадёныш, Берти! – он лежит подо мной и улыбается совершенно безмятежно, будто не на камни свалился со своей ношей, а разлёгся на пляжном песочке, - зачем втащил меня за собой?

- Видела бы ты свою унылую мину, когда прощалась, - вот ведь, поросёнок, и не скроешь ничего, - я дал тебе подумать, осознать, и вернулся. Тем более, сама сказала, что решать мне. Я вроде бы пока ещё мужчина?

- Безусловно, Берти! – тут уж крыть нечем.

- Так вот и решил! – меня волнует не это,

- Ты хочешь сказать, что прокрутился в этой мясорубке два раза подряд? Туда и обратно?!

- Чего не сделаешь ради богини? Выпал сюда, полежал, подумал и вернулся! Это тебе не на такси кататься: двойной тариф в один конец! Здесь всё бесплатно! Мотайся, не хочу!

- Если мне даже приплатят, обратно не полезу!

- Домой больше не вернёшься? – вот хитрец!

- Вернусь, конечно! Но сразу назад не смогу!

- Это только в первый раз страшно, с непривычки! И добро пожаловать в Оберон, любимая!

- Это вот этот склеп ты называл красотой? – ничего себе красота!

- Это старый разрушенный грот, я провалился в него случайно, когда скрывался от мага. Интересно, кто-нибудь из предков знал, что в этих руинах воронка в иномирье?

Костя аккуратно стаскивает моё непослушное тело с себя, садится и пытается привести в вертикальное положение, но я, как ватная, лишённая позвоночника кукла, пластаюсь назад,

- Брось меня, командир, выходи сам!

- Ничего, ничего, сейчас реанимируем, - вот набрался! От меня, что ли?

Устроив мою голову на своих коленях, растирает виски, разминает ладони, пальцы, потом плечи и снова велит садиться, помогает. Послушно пытаюсь, кажется получается, и мир вокруг переворачиваться перестаёт. Потом, поднявшись сам, подхватывает меня подмышки и осторожно ставит на ноги. Они, как не мои: колени дрожат и подгибаются, а тело кажется непосильно тяжёлым для двух ватных палочек, которых я почти не чувствую.

Костя, подхватив одной рукой, второй снимает с меня куртку,

- Здесь не холодно, а снаружи, вообще, жара, - и свернув её валиком, усаживает сверху. Стаскивает носки и начинает разминать стопы, так же как до этого ладони. От его активного массажа, кровь приливает к конечностям, я наконец-то ощущаю себя целиком со всеми габаритами, и уже жарко!

- Всё, хватит, щекотно, Костик! Попробую встать.

- Давай, любимая! – натягивает ботинки прямо на босые ноги и поднимает снова.

Со второй попытки это удаётся. Затем разматывает шарф, стаскивает свитер, шапки с перчатками я, конечно, лишилась в центрифуге, хорошо хоть телефон с ключами и банковская карта, были во внутреннем кармане, всё это добро по-деловому запихивает в рукав куртки и дойдя до расщелины в скале, затыкает туда.

- А, в чём я буду ходить? – видимо рассмешила, он заливается,

- В лёгком платье, воздушном и прекрасном, как и полагается богине! – потом поясняет, - я свою куртку туда же убрал. Не волнуйся, никто не заберёт, это мои владения, да и мода в Обероне другая! Летняя круглогодично! – возвращается, обнимает, - пойдём греться! – и мы отправляемся на свет…