– В самом деле? – сухо спросил он, наслаждаясь ее выпадом точно так же, как минуту назад наслаждался ее смехом.

– Конечно. Смотрите, ведь вы со своей армией только что возвратились после битвы с нами в Корнуолле…

– В Корнуолле я сражался на английской земле, – кротко напомнил он, – потому только, что ваш возлюбленный король Иаков – у которого, кстати сказать, безвольный подбородок – напал на нас, пытаясь усадить на трон мужа своей кузины.

– Что ж, – негодующе парировала Дженни, – Перкин Уорбек[7] был бы хорошим королем для Англии, и королю Иакову это известно! Перкин Уорбек – давно пропавший сын Эдуарда IV.

– Перкин Уорбек, – спокойно возразил Ройс, – давно пропавший сын фламандского лодочника.

– Это всего лишь ваше мнение.

Он не выказывал намерения продолжать обсуждение этой темы, и Дженни украдкой окинула взглядом твердые, чеканные черты его лица.

– Правда, что у короля Иакова безвольный подбородок? – не выдержала она.

– Правда, – ухмыльнувшись, подтвердил Ройс.

– Ну мы начали говорить вовсе не о его внешности, – строго заметила она, переварив сведения о своем короле, про которого шла молва, будто он красив как бог. – Мы говорили о ваших бесконечных войнах. До нас вы сражались с ирландцами, потом…

– Я сражался с ирландцами, – перебил Ройс с насмешливой улыбкой, – потому только, что они короновали Ламберта Симнела, а потом напали на нас с целью усадить его на трон вместо Генриха.

Он преподнес это так, словно не правы были Шотландия с Ирландией, и Дженни не сочла себя достаточно осведомленной, чтобы поспорить на эту тему. Она вздохнула и проговорила:

– По-моему, нет никаких сомнений в причине вашего пребывания здесь, в такой близости от наших границ. Вы ждете прибытия новых солдат, а потом Генрих намеревается послать вас в Шотландию и затеять с нами кровавую битву. В лагере все это знают.

Решившись вернуть беседу в прежнее легковесное русло, Ройс молвил:

– Помнится, мы вели речь о моих неудачных поисках подходящей супруги на поле битвы, а не о результатах самих этих битв.

Радуясь возможности сменить тему, Дженни охотно вернулась к прежнему разговору, помолчала минутку и полюбопытствовала:

– Вы ведь бывали при дворе Генриха и встречались там с леди?

– Бывал и встречался.

В задумчивом молчании она потягивала вино, созерцая высокого мужчину, который растянулся рядом, чувствуя себя так же свободно и хорошо, как и в палатке на поле боя. Все выдавало в нем воина. Даже сейчас, в минуту отдыха, тело его излучало хищную силу – невероятно широкие плечи, бугрящиеся под темно-синей шерстяной туникой мускулы, четко обрисованные черными шерстяными рейтузами мышцы ног и бедер. Годы, проведенные в латах, с палашом в руках, закалили и подготовили его к битвам, но Дженни не представляла, чтобы такой образ жизни пошел ему на пользу при дворе или подготовил к общению с царедворцами.

– Вы… вам трудно приходится среди придворных? – нерешительно поинтересовалась она.

– Весьма, – отвечал Ройс, увлеченно наблюдая за игрой ее выразительных глаз.

Этот ответ поразил ее нежное сердце, ибо Дженни слишком хорошо знала, как унизительно и обидно чувствовать себя чужим среди тех самых людей, признания которых больше всего жаждешь. Нехорошо и несправедливо, чтобы человека, ежедневно рискующего ради Англии жизнью, избегали его собственные соотечественники.

– Я уверена, что это не ваша вина, – сострадательно проговорила она.

– А чья же, по-вашему? – поинтересовался он со слабой улыбкой в уголках лепных губ. – Почему мне так трудно приходится при дворе?

– Мы говорим о ваших отношениях с леди или с джентльменами? – уточнила она, неожиданно пожелав помочь ему отчасти из жалости, отчасти под действием крепкого вина, отчасти отвечая на пристальный взгляд серых глаз. – Если с леди, тогда я могу помочь, – вызвалась она. – Х-хотите совет?