– Ты всерьез превзошел приора, брат Адам.

Теперь приор никогда его не простит.

Спустя неделю в укромном уголке западной части леса два человека мирно отдыхали у небольшого костра и ждали.

В нескольких ярдах от них, усиливая мрачную загадочность картины, высился огромный, покрытый торфом курган с многочисленными отверстиями, из которых курился дым. Пакл и Люк получали древесный уголь.

Ремесло углежогов очень древнее и требует немалого мастерства. Зимой Пакл нарезал и рубил огромное количество палок и бревен, так называемых чурбанов. На уголь годились все основные лесные деревья: дуб и ясень, бук, береза и остролист. Затем, уже поздней весной, он разводил первый костер.

Костер углежога не похож ни на какой другой. Он огромен. Медленно и тщательно Пакл принимался раскладывать чурбаны в громадный круг – футов пятнадцать в диаметре. К тому моменту, когда он наконец достраивал его, гора древесины поднималась более чем на восемь футов. Затем, взобравшись на свое сооружение по изогнутой лестнице, Пакл обкладывал его почвой и торфом, так что в итоге оно напоминало загадочную травянистую печь для обжига. Запаливал с верхушки.

– При получении угля огонь распространяется вниз, – объяснил он. – Теперь нам остается только ждать.

– Как долго? – спросил Люк.

– Три-четыре дня.

Угольный конус – замечательный механизм. Его задача – превращать сырую и смолистую древесину в вещество, которое почти равноценно химически чистому углероду. Для этого нужно жечь дерево, не позволяя ему сгорать и окисляться до бесполезной золы, и это достигается ограничением доступа кислорода в конус до минимума, чему способствует торфяная обкладка. Помимо этого, процесс замедляется и контролируется прогоранием материала сверху вниз, которое происходит более постепенно. Полученный древесный уголь легок, его просто перевозить, а будучи нагрет в жаровне до точки воспламенения, он горит медленно, не пылая, и дает намного больше тепла, чем дерево, из которого образовался.

К концу дня в первый раз, когда они это проделали, Люк заметил, что дым, выходящий из отверстий, напоминает пар, а верхняя часть конуса увлажнилась.

– Это называется выпотеванием, – сказал Пакл. – Из дерева выходит вода.

На третий день, ближе к завершению процесса, Люк обратил внимание на дегтеобразные отходы, выделяющиеся из отверстий в основании. На исходе этого дня Пакл объявил:

– Готово. Теперь осталось дождаться, пока не остынет.

– И как долго?

– Пару дней.

Этот конус позволит им много раз нагрузить углем их маленькую тележку.

Люк был счастлив перейти в углежоги. Эти люди, как правило, жили в Нью-Форесте особняком; их редко видели, едва ли замечали. То была идеальная роль для него, особенно в окрестностях Берли, где действовал Пакл. Они находились далеко от аббатства, и лесные чиновники этого бейливика не знали его. Работа была необременительна. Пока горел огонь, он мог, когда ему было угодно, бродить по лесу или наблюдать за Мэри.

Укрывая его, Пакл получал явное удовольствие. Лесной житель всегда сам себе закон. У него была большая семья: собственные дети, отпрыски покойного брата и многих других семейств, происхождением которых никто не интересовался. Поэтому, когда лесничий однажды спросил, что это у него за помощник, Пакл небрежно ответил: «Племянник», и тот лишь кивнул и больше об этом не думал.

Люк полагал, что может остаться в Нью-Форесте с Паклом как минимум на несколько месяцев. О нем знало только семейство Пакла, но оно помалкивало.

– Чем меньше людей будет знать, тем лучше, – заметил Пакл. – Так ты будешь в безопасности.