– Отец не скажет.

Второе событие произошло спустя несколько дней. Они с Эдгаром выехали на прогулку, и Эдгар спросил, выйдет ли она за него замуж.

На западном краю темной лощины Берли земля поднимается, образуя внушительный лесистый гребень, который достигает пика примерно в милю высотой к северу от деревни на возвышенности, известной как Касл-Хилл. Там не было никакого нормандского замка – лишь контуры постройки под растущими там ясенями и падубом. Скромный земляной вал в зарослях папоротника-орляка. И никто не знал, чем были эти канавы и низкие земляные стены: остатками загона для скота, наблюдательного поста или небольшого форта, и кем были здешние обитатели – далекими предками жителей Нью-Фореста или людьми из эпохи, от которой не осталось свидетельств. Но какие бы духи здесь ни покоились, это было приятное, мирное место, с которого, глядя на запад, можно было любоваться панорамой коричневатой полосы вереска от края Королевского леса до долины Эйвона, уходившей вдаль, к иссиня-зеленым хребтам Дорсета.

Искрящимся летним утром здесь было очаровательно. Эдгар выбрал удачное место, чтобы сделать предложение. Солнце ловило его золотистые волосы. Он спросил ее спокойно, почти весело, и вид имел исключительно благородный. Какая бы женщина отказала? Она пожелала превратиться в другую.

И в самом деле, зачем отказывать? Какой в этом смысл? Как будто завоеватели-нормандцы никогда не вступали в брак с побежденными саксами из благородных. Вступали все-таки. Она чуть потеряет лицо, но ненамного. Он был прекрасен. Она была очарована.

Но перед ней – там, далеко на западе, – находилось имение Хью де Мартелла. Оно стояло в одной из долин между хребтами, на которые она смотрела. А позади нее, примерно в миле, бежал ручей, где жена Пакла узрела будущее.

Она выйдет за Мартелла. Она все еще верила в это. После потрясения от известия, что леди Мод благополучно родила, Адела какое-то время гадала, что это значит. Но потом ей вспомнились осторожные слова ведьмы: «Вещи не всегда бывают тем, чем кажутся». Ей пообещали счастье, и она верила. Что-то произойдет. Она знала, что так и будет. Ей казалось ясным, что леди Мод каким-то непредвиденным образом не станет.

Если так, то она сделается матерью его сыну. Отличной. Это будет добрым деянием, ее оправданием за то, что должно случиться.

Так что сказать Эдгару? Она ни в коем случае не хотела быть нелюбезной.

– Я благодарна, – медленно произнесла она. – Думаю, я могла бы быть счастлива как ваша жена. Но я не уверена. Сейчас я не могу ответить «да».

– Я спрошу еще раз в конце лета, – сказал он с улыбкой. – Поехали?

Хью де Мартелл пристально смотрел на жену и ребенка. Они находились в залитых солнцем покоях. Его сын мирно спал в плетеной колыбели. Из-за пряди темных волос все говорили, что он уже похож на отца. Мартелл взирал на младенца с удовлетворением. Затем перевел взгляд на леди Мод.

Она полулежала – почти сидела – на специально установленной для нее маленькой кровати. Ей нравилось сидеть с младенцем, и она ежедневно проводила с ним долгие часы. Она была довольно бледна, но сейчас сумела послать мужу слабую болезненную улыбку:

– Как поживает нынче гордый отец?

– Полагаю, неплохо, – коротко ответил он, и на некоторое время в солнечной комнате воцарилась тишина.

– Думаю, мне скоро станет лучше, – нарушила молчание леди Мод.

– Не сомневаюсь, что станет.

– Прости. Тебе, должно быть, тяжко оттого, что я так долго болела. Жена из меня никудышная.

– Вздор! Мы должны поставить тебя на ноги. Это главное.

– Я хочу быть тебе хорошей женой.

Он ответил дежурной улыбкой, после чего в задумчивости отвернулся к открытому окну.