– Ох и азартный был человек. За хороший куш он бы побился об заклад, что солнце завтра не взойдет.

– Что ж, пойду за папками. – Я решил завершить беседу. Подумать только, бедняга Эббот умудрился наскучить мне даже после смерти. Мне отчасти стало его жаль. – Полагаю, вдова пока живет на той же квартире?

– Насколько мне известно, да. Если не ошибаюсь, вместе с ребенком.

– С ребенком? – переспросил я. – Когда же они успели обзавестись потомством? Они ведь были женаты самое большее месяцев семь или восемь. Неужто супруги позволили себе лишнее до свадьбы?

– Отец не Эббот, это дочь его супруги от первого брака.

– Может, хоть намекнете, что за документы хранятся в этих двух папках?

– Ничего особенного, но вы же знаете его светлость. – Горвин стал перекладывать лежавшие перед ним бумаги. – У нас любые документы конфиденциальные, и все как один государственной важности. Каждая бумажка должна лежать на своем месте. Погодите, сейчас выдам вам ордер.

Я попрощался и оставил Горвина корпеть над документами. День выдался погожий, хотя и пронизывающе холодный. Я решил пройтись пешком. Если растянуть данное мне поручение на достаточно длительное время, я смогу пообедать в городе, и тогда безрадостная обязанность принесет мне хоть какое-то удовольствие. Можно зайти в «Барашек», старую таверну на Уич-стрит, к северу от Стрэнда. Покойный муж Кэт, престарелый господин Хэксби, был там завсегдатаем, и после того как он умер, мы с ней время от времени обедали или ужинали там.

По дороге я зашел в свой дом в Савое, чтобы захватить плащ потеплее и кожаную сумку для документов.

Дверь открыл мой слуга Сэм. Он поклонился настолько изящно, насколько мог: пять лет назад голландское ядро оторвало ему правую ногу ниже колена.

– Вам письмо, хозяин, – сообщил Сэм. – Оно ждет вас в гостиной, сэр. – Однако в образе идеального слуги Сэм продержался недолго: он испортил все впечатление, многозначительно подмигнув мне и добавив: – Стивен говорит, адрес написан рукой госпожи Хэксби.

Эта подробность привлекла мое внимание, хотя я надеялся, что Сэм не заметит, как я оживился. Шестой вариант письма для Кэт я отправил в субботу вечером.

– Я сейчас снова ухожу. Позови Стивена и передай ему, что он будет меня сопровождать.

Я прошел в гостиную и захлопнул дверь у Сэма перед носом. Огонь в камине не разводили, и в комнате царил холод. Я стянул перчатки. Письмо лежало на комоде. Сломав печать, я развернул его.

Генриетта-стрит, 28 февраля

Увы, сэр, в этот вечер я не смогу составить Вам компанию.

К. Х.

Я скомкал лист бумаги. Кэтрин не любит тратить слова понапрасну, однако в этот раз она превзошла саму себя. Похоже, просто-напросто не желает меня видеть. Я поднес ей оливковую ветвь, но эта женщина швырнула ее мне в лицо. А впрочем, что мне до госпожи Хэксби? Вокруг предостаточно других особ прекрасного пола.

Мой лакей Стивен шел по Стрэнду в двух шагах позади меня. Со дня нашей первой встречи миновало больше двух лет, и сейчас никто бы не узнал в нем пугливого ребенка, обезображенного золотухой. Теперь Стивену уже лет двенадцать, и по росту он почти догнал меня. Это стройный мальчик-африканец с прямой осанкой, тонкими чертами лица и внимательными глазами.

Маргарет рассказывала, что иногда Стивену по ночам снятся кошмары, и они с мужем просыпаются от его криков. Маргарет – жена Сэма. О мальчике она заботится, будто о родном сыне.

Со мной Стивен немногословен, он лишь отвечает на заданные вопросы. По словам Маргарет, на кухне с другими слугами мальчик более разговорчив. В моем доме он научился читать и писать. Стивен оказался таким способным учеником, что теперь я обращаюсь к нему за помощью, когда нужно проверить гранки «Газетт».