Однако она сама встретила фею. Сегодня…

Мороз, кажется, ослаб, зато в воздухе заплясали снежинки. И это хорошо! Пусть за ночь занесёт все следы, и никакой случайный взгляд не заметит, что кто-то проехал сегодня в сторожку! Она очень беспокоилась за Валя. Кучер Гантер выглядит человеком, который выполняет обещания.  Сказал, что убьет – наверное, так и сделает, пообещал отпустить, если она выполнит его приказы – отпустит. Фея-белка заверила, что беглецов никто не найдёт. Но лучше бы добавились и другие гарантии, снегопад, например.

Беглецов? Азельма случайно так подумала. А ведь и верно, эти двое похожи на беглецов, которые спасаются, которых ищут. А то, что белка, то есть фея, вроде бы настроена благодушно к этим двоим, говорит в их пользу. Или не говорит?..

Азельма торопилась. Не стоит девушкам ездить в одиночку по ночному лесу! Мало ли кто может поджидать вон за теми тёмными кустами? Не фея, так кто-то похуже! Егеря недавно рассказывали, что в одной из деревень стая голодных волков напала на лошадь и всадника, а это страшно! В морозные зимы волки приходят под самые стены замка!

Вдруг позади раздался собачий лай. Хоть не волчий вой! Но одичавшие собаки – это тоже ничего хорошего! Азельма толкнула лошадь коленями, побуждая ускориться. И тут сзади донёсся – ей показалось? – топот многих лошадиных копыт. Там скачет охота? Сейчас?! Да нет же, с чего бы! Но ей категорически не хотелось ни с кем встречаться. Домой, домой!

Она торопилась, а звуков позади становилось всё больше. Теперь она слышала крики, свист. Свернуть в лес и спрятаться? От собак?!

Это была не охота. Это, похоже, резвилась орава пьяных бездельников. В замке Чер, это довольно близко, хозяин спускает деньги на пиры и забавы, у него постоянно полно гостей, с которыми стесняются знаться добрые люди…

Она мчалась, понимая, что за ней пустились в погоню! Лай собак и стук копыт – всё ближе, ближе, ближе! Гости из Чера поостереглись бы задирать дочь барона. Но – настоящую дочь барона! А за неё никто особенно и не спросит! Как за любую крестьянскую девчонку. Может, заплатят какую-нибудь мелочь, и все решат, что довольно…

Ей кричат, приказывая остановиться. Смеются. Улюлюкают. Вот, уже…

Её обгоняют. Вот кто-то впереди, а чья-то рука схватила поводья лошади. И уже поздно спрыгивать и бежать в лес – кругом собаки!

Мужчины, молодые и да, немного пьяные. Они переговариваются, обсуждают её. Хохочут. А сердце колотится громко, стучит и в груди, и в ушах – так, что она почти ничего не слышит.

– Эй, птенчик! Не трясись так. Мы тебя не съедим! – сказал кто-то. – Почему не остановилась, не подъехала, когда было приказано? Тебя не учили вежливости?

Она молчала, кусая губы. Что, прощения у них попросить? Заплакать и пустить сопли? На языке вертелась колкость, но здравый смысл подсказывал, что стоит промолчать.

– Так давайте поучим, ей не помешает лишнее обучение, этой цыпочке! Точно-точно, – предложил один из «охотников», смеясь.

– Ну-ка слезай! – сильные руки сняли её с седла, и тут же она оказалась бессовестно прижатой к мужскому телу. – Я начну первым. Признавайся, птенчик, тебя уже учили целоваться?

Вокруг тут же засмеялись, кто-то соглашался, кто-то весело протестовал. Один, невысокий, рыжий, заявил:

– Да чтобы деревенская козочка, которая ночами мотается по лесам, никогда ничему не училась? Готов спорить, что она от дружка возвращается! Так что все мы имеем право на маленькую ренту от неё! Поцелуй – очень маленькая рента! Нам точно хватит?

– Вы не имеете на это права, милорды! – опомнилась Азельма, её голос возмущенно зазвенел. – Вы будете отвечать, за меня есть кому заступиться! Моя опекунша пожалуется королю! Да я сама пожалуюсь королю! Его величество сейчас в Лиссе!