Купец удивился: Иресса – ведьма?! Милая симпатичная женщина, быстро нашедшая язык со всеми домашними и нанятыми работягами, усердно трудившаяся, ни разу не была замечена за чем-то «ведовским». Но в ситуации с колдуном такая новость скорее обрадовала: он бросился к ней с мольбами.

– Иресса, я и подумать не мог, что именно ты – наше спасение и надежда!

– Ну что ты, Никол, я еще ничего не сделала, – ответила она, не желая признаваться в истинном положении дел. – Я буду следить, чтобы этот старый гад не натворил чего-то, но думаю, ближайшую неделю нечего бояться: он пока обходит поселение, выискивает возможных жертв…

При слове «жертва» хозяин побледнел.

– Мать честная, да как же это? Слушай, Иресса, вот тебе мое слово – коль прогонишь нечистого с наших земель – век благодарен буду, хочешь – живи да не работай у меня, отдыхай, я платить тебе и так стану! Только убереги от беды, а после – проси, что хочешь!

Иресса заранее знала, что удачный исход дел зависит, в основном, не от нее – лишь бы сестры поспели вовремя. И как бы не проглядеть это самое «время»…Но, будучи далеко не глупой женщиной, она решила действовать наверняка.

– Вот что, Никола, прибереги свои обещания на потом. Я все время скрывала себя, а теперь, чтобы я могла работать в полную силу – извини, но мне придется слегка измениться…

Никола снова побледнел.

– Не пугайся, хозяин, это будет лишь морок – усмехнулась она. – Но на какое-то время облик мой покажется занятным…

Заклинание на изменение внешности наводилось очень долго и тяжко. Полдня Иресса не показывалась из своей комнатушки. И явление ее жителям фермы не осталось незамеченным: куры, коровы и свиньи шарахнулись в разные стороны, пахари сначала вылупили глаза, а узнав в «этом страшилище» Ирессу, покатились со смеху; кухарка, её подруга, выронила на пол тесто, дети хозяина попрятались под кровати, а Николина жена потеряла дар речи. Сам купец едва сдерживал смех в кулаке.

Вместо привычной, перевязанной лентой русой косы на голове женщины стоял пушистый колтун, простое приталенное платье заменил серый балахон, разорванный специально в нескольких местах, будто его подрали бешеные кошки. В руках – метла, в глазах – огонь, на шее – бусы из куриных костяшек, на поясе – вплетенные в ремень травы, торчащие в разные стороны. Лицо заметно изменилось, будто постарело и посерело, покрылось морщинами, губы застыли, словно в искривленной усмешке, даже голос стал не сразу узнаваем: сквозь скрип и шорох пробивались слова Ирессы.

– Меня зовите Агга, до поры, и не знали вы меня раньше вовсе, а что Иресса была – так она и призвала меня, свою колдунью-мать, а сама ушла отсюда. В окрестных землях все меня знают и боятся, и пришла теперь я на защиту, супротив колдуна. Вот это и расскажите всем, по тавернам и харчевням, по знакомым пройдите. Но чтобы пуще поверили – сами уверуйте.

И новоиспеченная колдунья принялась бормотать заговор, посыпая вокруг себя крошку травы-забвения. Никол уже не смеялся, лицо стало серьезным и задумчивым, ровно как и у всех на ферме. Сама Иресса очень переживала и боялась, что ее фокус не сработает.

Разбредшись по округе, купец с семьей и нанятые работяги до позднего вечера рассказывали всем встречным о новой колдунье: слушателей оказалось немало. Этого и добивалась Иресса, которая после ухода хозяев рухнула на свою постель без чувств.

И вот прошла неделя.

Колдун достаточно наслушался от селян о новой ведьме, чтобы нанести визит. Вместо приветствия он, настороженно зыркая по сторонам, старался определить – защищен ли дом. Увы, такие заклинания Ирессе не давались. Но видно колдун решил, что в этом есть подвох, ведь опытная ведьма не могла оставить дом без охраны от чужих сил. И Агга сама вышла к нему, предупреждающе взмахнув рукой.