– Замолчи, я не хочу даже слушать очередную ложь! Маленькая лживая шлюха! Я пытался обращаться с тобою как с леди, а ты заслуживаешь совсем другого обращения!

Не обращая внимания на протесты, Халстейн толкнул ее на кровать и навалился сверху, буквально припечатав к постели своим весом. Триана изо всех сил пыталась вырваться и оттолкнуть его от себя, но освободиться из могучих объятий горца было равносильно тому, что попробовать выскользнуть из медвежьих лап. Одной рукой удерживая ее скрещенные над головой запястья, другой он развел девушке ноги и грубо овладел ею. Она резко выдохнула от пронзившей все тело пульсирующей боли и отчаянно выгнулась, стараясь вытолкнуть из себя его плоть. А потом безвольно обмякла, смирившись со своей участью и не пытаясь больше сопротивляться. Да и какой теперь в этом смысл? Все равно он уже взял, что хотел, а она исполнила свой супружеский долг.

Наткнувшись на незримую преграду внутри ее тела, Халстейн на мгновение замер, переводя дыхание, а его глаза изумленно расширились. Он отпустил ее руки и непроизвольно отшатнулся назад, но Триана с силой потянула его на себя, побуждая завершить начатое. Ей хотелось как можно скорее покончить с этим. Каждое его движение отзывалось саднящей мучительной болью, она буквально разрывала ее изнутри, но девушка мужественно терпела, вцепившись в простыни и до крови закусив губу, чтобы не закричать. Отчасти, она была даже рада этой боли, потому что она помогала хотя бы ненадолго заглушить ее душевные страдания.

Когда это истязание, наконец, закончилось, она лежала молча и недвижно, не открывая глаз, лишь теплые слезы сами текли из под век, скатывались по вискам, противно заползали в уши.

Горец склонился к ней:

– О Боги, что же я наделал! Ты сможешь простить меня за ошибку?

– Ну что, теперь ты убедился? – вместо ответа, тихо спросила Триана, открывая глаза. – Я честна перед тобой.

Он виновато отвел взгляд.

– Прости меня, я правда не знал. Гнев и обида затмили мой разум. Я вел себя недостойно мужчины: разозлился и потерял контроль над собой… пожалуйста, прости! – повторял Халстейн, покрывая поцелуями ее соленое от слез лицо. – Что мне сделать, чтобы искупить свою вину?

– Ничего, – безразлично отозвалась в ответ девушка. – Это все равно должно было случиться. Я всего лишь исполнила свой супружеский долг и доказала, что моя совесть чиста перед тобой.

Халстейн горестно покачал головой:

– Какой же я глупец! Поверил бабьим сплетням и причинил тебе боль…Я никогда себе этого не прощу!

Почувствовав на своих ногах что-то теплое и липкое, Триана машинально опустила руку вниз, коснувшись мокрого пятна на простыни, а затем поднесла к лицу ладонь: кровь. Опять кровь. Ей никогда не забыть этот цвет и запах – запах безнадежного отчаяния, страха и смерти. Девушка вновь почувствовала сильное головокружение, пред ее взором все помутилось, и она потеряла сознание, проваливаясь в небытие.

Перед глазами вновь встала недавно пережитая ею страшная картина. Залитая кровью лесная поляна, мертвые тела вокруг. Черная орочья кровь мешалась с алой эльфийской. Триана видела все это удивительно ярко и отчетливо, точно наяву. А потом она увидела саму себя, стоявшую на коленях над мертвым Ривенделом. Его пустой навсегда остановившийся взгляд, устремленный в небеса. Ветер шевелил серебристые волосы, а остекленевшие глаза эльфа еще больше напоминали драгоценные камни. В бессильной попытке удержать стремительно ускользающее тепло, Триана обхватила руками его голову, прижала ладони к щекам, но они были холодны как лед. Отказываясь верить в случившееся, девушка припала к его губам и почувствовала во рту металлический привкус крови…И тогда она пошатнулась и закричала – истошно, безнадежно и отчаянно…