Ну ничего себе! Он действительно раздел меня взглядом! Интересно, какие у него ещё есть способности?

– Хочу его, – сообщаю Келли, вернув всё внимание ей. – Если подойду к нему первая, это будет слишком?

– Эй-эй, притормози, Лиззи. Ты его даже не знаешь!

– С каких пор это стало обязательным критерием для секса? Может, я просто хочу получить удовольствие без вот этих… – указательным пальцем создаю невидимый смерч в воздухе, вспоминая идиомы английского языка, пока моя собеседница странно дёргает бровями, – выносов мозга. А этот красавчик точно со мной солидарен. У него на лбу написано: «Поехали ко мне».

– Поехали ко мне? – над самым ухом раздаётся мурашковзрывательный баритон, отчего я чуть не подпрыгиваю на месте.

Подбородок слегка отвисает, когда я вижу мужчину вблизи. Это он! Тот самый породистый кобель.

– Я, эм, я… – начинаю оправдательную речь, смущённо откладывая недоеденный огурец, на который парень кидает заинтересованный взгляд.

Вся моя смелость испарилась так же быстро, как появилась.

Матерь Божья, его лепили лучшие скульпторы, рисовали самые талантливые художники и одевали самые дорогие стилисты. Белоснежная рубашка с небрежно расстёгнутым воротником и закатанными рукавами придаёт ему мятежный вид. Спортивные часы на запястье контрастируют с прикидом, кричащим о том, что он притащился сюда сразу после работы в офисе или деловых переговоров. А сегодня, на минуточку, суббота. Он похож скорее на большого босса, чем на белого воротничка, находящегося в подчинении у большого босса. Стало быть, трудоголик. Навскидку красавчик мой ровесник или чуть старше. «Совершеннолетний», – делаю важную пометку.

Ёшки-матрёшки, мой анализ длился секунд десять, а мозг успел прогнать практически всю его жизнь от рождения до этого момента. Жаль, язык шевелится с противоположной скоростью.

– Это не то, что ты… вы… – Чёрт, зачем я пила? Позорище. Хорошо, что в английском и «ты», и «вы» произносятся одинаково, и мои запинки выглядят не так убого.

Перевожу беспомощный взгляд на Келли. Предательница сияет и улыбкой, и глазами, застывшими на моём «кобеле», как на божестве, сошедшем с небес.

На выручку приходит он сам:

– Разумеется, не то. Поехали? До утра осталось мало времени.

– Ты серьёзно? Я не… такая, – нервно сглатываю, начиная злиться. Да, я минуту назад хотела с ним трахнуться. Но мне известно, что я не такая, как Нинка, а ему – нет. За кого он меня принял?

– Вот и расскажешь, какая ты, – веселится он, но хотя бы не насмехается.

Ясные глаза (действительно, голубые) продолжают раздевать меня так же, как и несколько минут назад на расстоянии.

– Откуда мне знать, что ты не маньяк? – Фух, смелость снова начала проклёвываться сквозь дебри пьяного бреда.

Мужчина соблазнительно улыбается и лезет в карман стильных брюк графитового цвета, безупречно сидящих на его бёдрах. Достав оттуда карточку, вкладывает её в мою ладонь. Передо мной оказался клад: титановая карта American Express Centurion с выгравированным именем Блэйк Фишер. Одно годовое обслуживание такой карты стоит как мой несколькомесячный доход.

– И что? Здесь не написано, что ты не маньяк, – сообщаю ему с наигранной долей скептицизма.

– Ты забавная, – смеётся Блэйк, а потом, положив ладонь за моей спиной, склоняется и предлагает самоуверенным тоном: – Пусть твоя подруга заберёт эту карту себе. Если завтра не вернёшься домой в целости и удовлетворённости, можешь потратить с неё всё до единого цента.

Опалив дыханием ухо, он снова выпрямляется и, вложив руки в карманы, выжидательно взирает с высоты своего роста.

Парень в самом деле произнёс «в удовлетворённости»?