– Она согласна, а горшок валяется там же, где и поленья, Мария Константиновна. Тебе придётся за ним сходить, повторить свою ритуальную фразу и поставить домик на подоконник, – водник начал затирать земляные следы.

– Завтра расскажете мне, почему тут такая разруха, – Маша, спотыкаясь, вновь поплелась на улицу.

После слов: «Беру и владею», – из цветочного горшка, куда была помещена земляная куча, выглянула красивая девушка–статуэтка.

– Спасибо, хозяйка, я не забуду твою доброту, завтра же на завтрак будут свежие овощи. Пожертвовав свою подушку неподвижному воину, Маша поинтересовалась:

– А духа жизни приручить нельзя? Чтобы он разводил куриц. От яичницы я бы не отказалась.

– Нет, о таком духе слышу первый раз, но что-нибудь придумаем, – прошептал Огник и прикрыл печь заслонкой.

– Что там происходит? – вдовствующая королева поморщилась и оторвала взгляд от огромной карты, что лежала на широком столе, занимавшем, по крайней мере, четверть кабинета.

Несмотря на толстые стены замка, откуда–то доносились приглушённые стоны и крики.

– Экзекуция, моя королева, – бубенчики громко звякнули при поклоне.

– Марвик, голова болит от твоей шапки, когда никого из посторонних нет, снимай её. Чья экзекуция?

– Слушаюсь, ваше величество, – вновь поклонился мужчина, при этом быстрым движением руки снимая шутовской колпак.

– Тебя тоже нужно подгонять кнутом, чтобы ты быстро отвечал? – кончик чёрного кожаного хлыста прошёл в миллиметре от виска Марвика.

Ещё секунду назад в руке королевы было пусто.

«Будь она неладна со своей родовой защитой!» – подумал карлик, быстро падая плашмя на пол и притворяясь ковриком.

– Встань и отвечай! – к ногам не испугавшегося физической расправы слуги, звеня, покатилась золотая монета.

Чёрный голодный туман окутывал красный королевский перстень.

Шут не понаслышке знал о замашках вдовствующей королевы, которая по собственному капризу могла, как казнить, так и наградить любого слугу в замке. А за что? А просто ей захотелось. Суп показался пересолёным – на плаху! Цветы в вазах не того цвета – на плаху!

И только Марвик умудрялся пройти между гневом и наградой, не словив первое, и получив второе.

Он был ушами и глазами вдовствующей королевы даже в момент её изгнания. Как шуту удавалось передавать ей информацию, только ему одному известно. Но в замке поговаривали, что он тёмный магистр. Только подтвердить никто эти слухи не мог.

Марвик всегда был замкнутым магиком и никого не впускал как в свою жизнь, так и в свои покои.

Монета мгновенно была накрыта небольшой мужской ладонью, и он быстро заговорил:

– Принц Гилберт Энтони Спенсер, как только вышел от вашего величества, послал солдат на поиски останков короля и королевы, – шут замешкался, думая, говорить королеве или нет, что наследник надеется найти королеву живой. – Те полночи безуспешно обследовали близлежащие прибрежные деревни, скалы, даже на дно морское заглянули, но всё безуспешно. Поэтому сейчас он самолично порет нерадивых военачальников, – в подтверждение его слов раздался очередной громкий стон.

Королева в удивлении подняла голову и пристально посмотрела на Марвика.

– А это что–то новое. Чтобы Гилберт замарал свои руки или камзол? Вот, значит, до какой степени он хотел обладать Мариэль. Может, я просчиталась и зря её не оставила в живых? Она могла бы быть хорошим рычагом давления на сына. Подойди к столу, сама проверю, живы ли бывшие король с королевой.

Шут не заставил себя просить дважды. Второго золотого точно не видать, а вот хлыст может и не промазать.

Он протянул правую руку, и сам уколол указательный палец серебряной иглой, что лежала на маленьком блюдце возле карты. Кровь капнула на алый камень кольца, лежавший на краю карты.