Легче мне не стало, но продолжать валяться нельзя. Сегодня суббота — ну, я надеюсь — а, значит — нужно подготовить фотоаппарат к завтрашней вылазке. Каждое воскресение наступает моё время, и каждое воскресение я жду почти с детским восторгом и нетерпением. Единственное, что доставляет мне радость — эти маленькие путешествия по заброшенным мёртвым местам, которые по графику у меня как раз в этот день. Ну, да, я странная — что поделаешь. У всех свои тараканы.

Внезапно руки коснулось что-то острое.

Я вздрогнула и резко открыла глаза.

Перед глазами стояла мутная пелена, что давала разглядеть лишь яркий свет из огромного окна чуть левее кровати.

Кровати, которая всегда стояла слева от окна.

Окна, которое было намного меньше.

Пока я недоуменно моргала и протирала глаза, что-то острое снова меня кольнуло, упрямо скользя по руке. Это не было больно — похоже на то, как скользит толстый, плохо наточенный карандаш по коже. Но происхождение странного ощущения меня весьма настораживало.

Зрение вернулось, и я ошалело уставилась на зеркальный потолок над собой, откровенно поражаясь размерам всей комнаты и кровати, на которой лежу.

На очередное колющее движение я отреагировала уже поворотом головы.

И уставилась прямо на… чёрти что.

Маленький рогатый скелет неизвестного животного, чей костлявый хвостик неугомонно наматывал полукруги над спиной.

Как девушка, не умеющая кричать — да-да, такие бывают — я сдавленно пискнула и откатилась в сторону, сваливаясь с кровати с глухим, но наверняка очень шумным грохотом.

Проблема в том, что в ушах так звенело, что я не слышала даже собственного учащенного дыхания.

К сожалению, неизвестное существо понеслось за мной. Перепрыгивая складки на простыни, как маленький задорный щенок, он добрался до края кровати и замер там, глядя на меня своими пустыми глазницами. Он странно встряхнул черепком, а потом за чудиком прискакало ещё трое таких же.

Я просто онемела от шока и, прижавшись спиной к стене, уставилась на это… явление расширенными глазами.

Словно из-ниоткуда выпрыгнул высокий мужчина с вьющейся копной шоколадных волос и присел около меня. Я схватила его за руку, молча тыкая пальцем в кучку оживших скелетов, призывая объяснить мне, почему, чёрт возьми, он настолько спокоен, когда вокруг творится какое-то сумасшествие.

А потом посмотрела в его насыщенно-красные глаза с вертикальным зрачком и снова пискнула, рефлекторно отпихивая его от себя ногой, из-за чего случайно заехала по булочкам-звенелочкам.

Он поморщился, хватаясь за больное место, и, очевидно, что-то сказал. Его губы шевелились, только почему-то я ничего не слышала, словно была в очень прочных наушниках.

Я не могу описать, что чувствовала в этот момент. Внутри смешалось так много эмоций, что стало трудно дышать. Всё, что выходило — глупо моргать и пытаться удержать руками мечущееся в груди сердце, которое, казалось, вылетит оттуда, как только я отведу ладонь от кожи.

Мужчина и активные черепки на лапках замерли, больше не предпринимая попыток приблизиться ко мне, и я даже успела немного успокоиться, думая, что всё страшное позади. Сейчас только научусь заново дышать и обязательно разберусь во всей этой чертовщине.

А потом из-за спины «дикоглазого» внезапно вышел огромный чёрный волк, вокруг которого плясали тёмные вихри тьмы. И эти кроваво-красные глаза, что смотрели на меня пристально и настороженно, были настолько ужасающими, что мне казалось я смотрю в глаза адового Цербера.

Тут мне резко стало жаль, что я никогда не умела падать в обмороки. От слова «совсем». Вот бывают такие моменты, когда настолько необходимо отключиться от реальности, что хочется завыть в голос, а ты не можешь.