Ее глаза расширяются, но я снова толкаюсь в нее и стону.

Я не знаю, откуда это берется, но я знаю, что Кора моя! И будь я проклят, если позволю этому ублюдку Бену попытаться забрать у меня хотя бы ее частичку. Он не получит ни ее тело, ни разум, ни гребаную душу.

Я снова тяну губами ее сосок, но на этот раз уже грубее.

– Это мое! – рычу я и впиваюсь в ее грудь зубами.

Кора вздрагивает, и я чувствую, насколько влажной она стала. Ее мышцы сжимаются вокруг меня, когда я покачиваю бедрами, но я стараюсь сохранить самообладание, потому что целиком отдаться удовольствию было бы слишком просто.

– И это мое! – снова рычу я, приникая губами к другой груди.

Я чувствую, как Кора резко сглатывает под моей рукой, лежащей на ее горле, и, приподнимаясь, завладеваю ее ртом. Этот поцелуй жадный, наполненный похотью, но благодаря ему Кора возвращается ко мне, а ведь на секунду я испугался, что потерял ее.

Я впиваюсь губами в ее шею, а затем в ключицы, безмолвно заявляя права на все, к чему прикасаюсь.

Мое, мое, мое!

Ее кожа пылает огнем, и, выгнувшись подо мной, Кора наконец-то, черт возьми, прикасается ко мне. Она проводит ногтями по моей спине, а затем впивается ими в бицепсы, но боль, которую она мне дарит, – это настоящий экстаз. Я провожу рукой между нами, и Кора вздрагивает от прикосновения к ее клитору. Я сжимаю его, и стон, который срывается с ее губ, словно эхом отдается в головке моего члена.

Проклятье!

Сев на колени, я раздвигаю ее ноги шире и смотрю вниз, на место нашего соединения. Когда я вижу, как ее киска принимает меня и растягивается вокруг члена, – я чувствую покалывание где-то в основании позвоночника. Мои яйца сжимаются, но я надавливаю на ее клитор, желая, чтобы она кончила первой. И она кончает, выгибаясь подо мной дугой. Кора не отводит взгляда от моего лица, и в моей груди поднимается чистая радость. Во время своей кульминации я кричу так громко, что, наверное, этот крик слышит весь мир, но меня не заботит, если кто-то может находиться слишком близко. Пошли они все к черту.

Я замираю, чувствуя, как пульсирует мой член, а Кора притягивает меня в свои объятия и обвивает руками мою шею. Она целует меня в подбородок, затем в щеку, и я поворачиваюсь, чтобы поймать ее поцелуй своими губами. На этот раз наш поцелуй намного нежнее и медленнее. Опустившись на Кору всем своим весом, я глажу ее по волосам и вижу, как она тает от этой нежности. Ее ногти впиваются в мои лопатки, будто она хочет удержать меня рядом с собой. Но мы не можем оставаться здесь вечно. Я приподнимаюсь на локтях, сожалея о том, что этот момент ускользает от нас.

Встав, я протягиваю ей руки, а затем помогаю подняться на ноги. Я чувствую, как Кора дрожит, и проклинаю себя за то, что забыл, зачем вообще пришел на Олимп.

– Что случилось? – спрашивает она, пристально глядя на мое мрачное лицо, и я качаю головой.

– Нам нужно поговорить.

Обычно фраза «нам нужно поговорить» не сулит ничего хорошего. Поэтому, пока мы с Аполлоном собираем с земли свою одежду и молча натягиваем ее, я пытаюсь угадать, о чем пойдет разговор.

О черт!

Возможно, Аполлон слишком серьезно воспринял новость о своей свободе и теперь хочет бросить нас?

Это что, был прощальный секс?

– Ты нервничаешь, – комментирует Аполлон. И он прав, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать задавать вопросы.

Дождавшись, пока я оденусь, Аполлон берет меня за руку и молча ведет мимо Олимпа. Мы спускаемся вниз по холму, и я не задаю ему никаких вопросов. Мне кажется, что из всех парней я сомневаюсь только в Джейсе.

Свой мотоцикл Аполлон припарковал на углу, подальше от любопытных глаз; на нем я замечаю подготовленные для нас шлемы. Глядя на меня, Аполлон вздыхает, а затем отпускает мою руку и проводит ладонью по своему лицу.