Землетрясение продолжалось и голос разбушевавшейся пустынной твари, кажись преследовал путников до того самого дерева, что когда-то одиноко стояло на Юге и прятало тенью Дуя, у поильни. Но сейчас ни дерева, ни самой лавки, ни её хозяина не было видно. Заместо них лава заточила руины в каменные глыбы, спрятав там тела дисов навечно. Тут ни воды, ни еды не найти. Прийдётся идти дальше. Шака еле дышала. Глаза её закрывались, а Трика пытаясь привести девчёнку в сознание, хлопала по щекам. Ей и самой помощь бы не помешала, но Шака в критическом состоянии. Дуй опять запрокинул её накидку: рана сочилась кровью. Перевязав лохмотьями, как следует и подняв её на руки, он зашагал прочь. Трика долго смотрела в пустыню и пыталась снова там что-то увидеть. Маленькие камушки подпрыгивали на земле, а летописец изо всех сил, стараясь покинуть деревню до заката, бежал, скрываемый ветром. Чёрный песок тянуло с пустыни и он заметая лаву, будто хотел спрятать деревню. Словно её и не было на этом месте. Однажды Млечная Пустошь доберётся и до его дома. Каменистые лапы начнут рушить касы и заплёвывая лавой дисов, превратят в руины все вокруг. Трика снова оглядела свои руки. Раны гноились. Ноги тоже были исцарапаны в кровь и местами ожоги покрывали голени. И все же она жива. Она цела благодаря красному кинжалу, который случайно отыскал летописец, даже не зная, какой ценностью обладает. И потому сам он ещё жив. Шака тоже может выжить, если не медлить. Сорвавшись с места, девочка побежала, догоняя летописца и пытаясь как можно быстрее покинуть полностью разрушенную Деревню у Первого Дерева на Юге.

Иса опять садилась, и впереди ещё вся ночь в пути. Останавливаться нельзя ни на минуту. Трика обогнала летописца, который уже из последних сил тащил тело девицы:

– Дядя, давайте я её понесу, а вы бегите в деревню искать помощи!

Предложение было дельным, посему свалив тело, обречённое на погибель, он оставил его на песке, а сам пустился наутёк. Девочку всё равно не спасти, а вторая найдёт дорогу сама. Не ребёнок уже. Следовало ей оставить кинжал на всякий случай, но Дуй ушёл так далеко, а возвращаться нельзя. Необходимо как можно скорее добраться до селения. Теперь Южный Щит – единственная деревня на приближенном к пустыне Юге и дай бог чтобы так и было. А если нет, то Долине Камней прийдётся потеснится, принимая беженцев. Дисус стал жестоким, с тех самых пор, как раскололась некогда Великая Вершина. Легенды, гласящие о населяющей её мерзостных тварях правдивы. Дисы в большой опасности и если не сплотятся как ранее, то все обречены на гибель. Юса опять кроила небо и то, будто истекая кровью, заливало песок алым светом. Дуй не останавливался. Ноги сами бежали, ступая по острым камням и оставляя далеко позади Млечную Пустошь. Она расширила свои границы, самовольно выползая из под земли. Прикидываясь все это время, то вулканами, то землетрясениями, целенаправленно пожирала и без того едва дышащие земли. Летописец, ранее бродивший по пустыне, никогда не встречал подобного произвола сейсмической активности. Он никогда не верил, в передаваемые веками небылицы, что распевались в песнях и говорились в сказаниях. Но теперь, воочию встретившись с чудищем, что завтра смело может прийти и напасть на его касу, он бежал, оставляя позади себя клубы песка. Чем быстрее доберётся до деревни, тем лучше.

Лучи рассвета озаряли поильню, из которой вразвалочку выползали разбойники:

– Смотри, какая красивая Иса!

Пьяного диса выпроваживал хозяин и намереваясь отмыть после них лавку, да пойти спать, вдруг увидел вдалеке бегущую тень. Оттолкнув разбойника в бок и не замечая, как тот повалился навзничь и говорил сам с собой, хозяин вернулся обратно в поильню. А когда вышел, то держал в руке кружку с водой. Тень меж тем стала более различима. Длинная белоснежная борода, серая накидка и дорожная сумка за плечами: это летописец, убегает из пустыни. Выйдя ему на встречу, он протянул руку и кружка, оказавшись в губах Дуя, тут же была выпита. Еле дыша и упав так же как пьяный разбойник, он не мог говорить и хозяин побежал за второй кружкой. И пока вода из бутыли наполняла сосуд, Дуй уже ступил на порог и молвил: