Часть скалы выходила из земли, будто челюсть какого-то животного и камни напоминающие зубы, торчали из пасти. Трика смотрела на застывшую лаву, завернувшись в овечью накидку, а летописец уже давно спал. Юса зловеще заливала небо краской, превращая его в кровавое побоище, на котором облака дерутся между собой. И огромные каменные зубы скалы, пытались укусить небесное светило, да были уж слишком низко и не дотягивались. Ветер свистел, засыпая уши чёрным песком. Хотелось пить, но воды больше не осталось. Прийдётся терпеть, как и учила её мать. Глаза закрывались и девочка вскоре заснула, так и не увидев, что скала сомкнула челюсть и вырвав лапы из чёрного песка, побрела прочь к некогда расколовшейся Великой Вершине. На утро перепуганный Дуй, станет умолять Трику вернутся обратно, или хотя бы добраться до сожжённой Деревни у Первого Дерева на Юге и усталая Трика согласится. Всю дорогу, летописец оглядываясь и провожая взглядом виднеющийся вдалеке склон горы, будет считать, что каменистые зубы ему привиделись от обезвоживания и голода.

Жажда мучила девчёнку, что не отпуская кинжала с рубином, прокладывала им путь. Летописец плёлся позади, еле поспевая за её лошадиной скоростью, а Трика уже и сама жалела, что они зашли так далеко. Песок скулил над ухом и запорошив глаза, казалось не хотел, чтобы путники покидали эти края столь стремительно. Ветер поднимал его все выше, снова превращая в бурю и укутавшись в овечью накидку, девочка ступала не глядя, порой становясь пятками на острые камни. И те ранили беспощадно её кожу, и царапали пальцы. Она терпела и зарывая стопу в горячий чёрный песок, прижигала собственные раны. Сукровица тут же становилась корочкой и боль хоть и не уходила, но давала возможность идти дальше. Иса словно пытаясь испепелить путников, палила беспощадно головы и плечи, отбирая у кожи последние капельки влаги. Пот градом стекал по спине и Дуй уже не утирал его как прежде, а понурив голову, следовал за пятилетней девочкой, что все ещё прокладывала путь вперёд своими ногами. Слепые облака выстроились сплошной непроглядной пеленой, скрывая за собой селение. До него ещё три дня пути, при условии что дорожная сумка заполнена водой. А так и целых пять суток они будут тащится по Пустоши, надеясь добраться до разрушенной Деревни у Первого Дерева на Юге, в которой ни одного живого диса не осталось.

Ветер не утихал и закутавшись в одеяло Дуй не мог уснуть, ещё долго глядя в даль. Уставшая девочка тихо сопела лицом в песок и переодически просыпалась, чтобы его выплюнуть. Юса снова томила глаза багряной тенью своего света, а буря танцевала в пустыне до самого рассвета. Летописец смотрел на узоры песка, который кружился вокруг их привала и угрожающе свистел, будто обещая их прикончить однажды в этой пустыне. Но с первыми лучами восходящей Исы, порывы ветра двинулись на запад, унося за собой камни, а путников оставили таки в покое. И когда Дуй уже собирался завернутся в одеяло и прикорнуть хоть на часок, вдалеке показалась тень, что брела огибая пустыню и кажись двигалась в их сторону. Приникнув к земле и зарываясь в песок, он заставлял собственные глаза разглядеть, что это или кто, движется прямо на них. Чёрное песчаное облако поднялось и заслоняя нежданного гостя, прятало его от Дуя, который уже разбудил девочку. И она, протирая глаза, тоже пыталась понять, кто прячется за тенью. Приближающийся силуэт так же заметил две фигуры, застывшие в ожидании лучшего момента, чтобы напасть. Тень повалилась навзничь и больше её не видел ни летописец, ни Трика. Сочтя увиденное за бредовый мираж и галлюцинации, они поднялись на ноги и зашагали дальше, пытаясь пройти как можно больше до заката. Ветер снова выл и камни будто кусали за пальцы, а Трика несла кинжал, освещая рубином путь заместо факела. Чёрный песок заметал их следы и помутневшее небо сгущало тучи. Но чем мрачнее становился путь, тем ярче горел кинжал в руках у пятилетней девочки.