– Дядя Дуй, просыпайтесь. Уже пора!

Женщина нагибается так низко, что нос её почти касается его лица:

– Дядя Дуй, вся деревня уже проснулась.

Крик петуха доносится со двора и у него перед носом не женщина воин, а девочка, что своими чёрными косичками щекочет подбородок:

– Дядя Дуй, я пошла за водой без вас. Пока.

Летописец поднялся с лежанки и огляделся кругом. Все как и прежде: каса его предков, в которой столом служат древние письмена и лавкой тоже. Посредине дотлевает костёр, значит девчёнка умеет разводить огонь. Дым клубится и стремительно выходит на верх, через отверстие на улицу. Дорожная сумка аккуратно сложена. Он вскочил и принялся её трясти, в надежде увидеть кинжал с багровым рубином, но даже ржавого ножа из неё не выпало. Неужто девчёнка его себе присвоила? Но обведя взглядом касу ещё раз, он приметил аккуратно лежащий ржавый ножик на полочке. Хозяйственная девочка, пыталась отмыть его от грязи, но тщетно. Ладно, пусть остаётся тут, как глупое воспоминание о неудачном походе. Не девочка разумеется, а нож. С девочкой он разберётся, когда та вернётся. А ведь это обязательно произойдёт, ежели ребёнку сказали быть здесь, значит он и будет.

Дуй стоял во дворике и глядел на пчёл, которые снова принялись строить соты, наполняя их нежным медком. Девочка весело улыбалась и таща валуны с водой, оставив их у порога, подошла к летописцу. Тот оставил пчёл в покое и глянул на чёрные глаза, что блестели и отражали свет Исы:

– Ты кто, как звать и чего делаешь в доме потомственного летописца, который принадлежит мне.

– Меня зовут Трика, моя мать померла и оставила мне оплеуху.

– Так иди выполняй, чего в моем доме осела?

– Так я и выполняю.

Раздражённым взглядом, девочка полоснула Дуя по лицу и взявшись за валуны, потащила их в дом. Ну вот и стало все на свои места. Видать за время отсутствия в селении летописца, какой-то дис помер, завещая девочке прийти и поселится в его касе. Но это ещё стоило выяснить, опросив всех соседей, а ещё не мешало появится в местной поильне и до вечера сыграть в волдыря. Вот оборжуться дисы, прознав, что пьяному Дую мерещатся кинжалы с рубинами, а на самом деле в руках у него ржавый нож. И все же не мешало бы объяснить этой Трике, что жить ей тут не придётся, да и не положено в касе летописца, обживаться обычным детям. Потому ступив на порог и глядя, как девочка старательно убирает его жилище, он доброжелательно задал ей несколько вопросов:

– Как твоё имя?

– Трика.

– Сколько тебе лет, Трика?

– Пять.

– Ты хороша в хозяйстве, для своего возраста.

– Мама мне наказала служить вам, вот я и служу дяде Дую, как умею.

– Тогда прибери мою постель, покоси траву и высыпь гравий на дорожку, пока я пойду по делам.

– Можно я потом поиграю с вашим волшебным кинжалом?

Глаза Дуя округлились и он застыл в проёме двери, а девочка принялась выполнять все его поручения, не дожидаясь от него ответов. Летописец глядел на её блестящие глаза и пытался понять, откуда она знает о его ночных видениях и попытках отыскать наследие королей. Не долго думая и отложив все намеченные дела, летописец запер дверь и приказал Трике немедленно сесть на лавку и рассказать о волшебном кинжале, все что она знает:

– Я не хотела трогать ваши вещи, но мама велела мне вам служить. : – в её голосе чувствовались нотки вины и в то же время примесь восхищения поблескивала в чёрных глазах. Она продолжила:

– И я нашла волшебный кинжал. Сначала я думала,что это просто нож и хотела отмыть его. А взяв в руки, увидела красивый кинжал.

Наивность этого ребёнка поразила Дуя до такой степени, что он невольно шагая туда сюда, по касе, схватил ржавую находку с полки и подал Трике. Та обрадовалась и облепив пальцами рукоятку, выхватила нож из его руки. Обезумевший летописец не мог поверить своим глазам и протирая их раза три, а затем выпив воды, снова и снова глядел, как в руках Трика держала тот самый багровый рубин, величиной с яйцо и обрамленный сплавом палладия и платины. Больше Дуй ни в какую поильню не собирался сегодня. А девочка смеялась, положив кинжал на стол, который тут же превратился в ржавый нож.