Внутри оказалась крохотная каморка с очагом, кроватью и дощатым столом. Он ткнул в меня пальцем и сделал приглашающий жест, а потом потянул за рукав к другой двери, за которой оказалась конюшня с тремя стойлами.

Нет, я ничего не вспомнил, но это было твердое знание: люблю лошадей и умею с ними обращаться. Вошел, погладил по холке вороного жеребца, тот заржал и ткнулся мордой в мою щеку. Хозяин рассмеялся и положил руку мне на плечо.

Кажется, я нашел работу и крышу над головой. Уже неплохо!

2. Глава 1

три года спустя

Иресса

«Скажи, а почему мы не можем вот так же разговаривать с другими фамильярами? И с ведьмами? – я махнула хвостом перед клювом Митриса, он попытался поймать его, но не успел. – Почему только с тобой? Когда приезжала Фиала со своей кошкой, ни та ни другая меня не слышали»

«У нас с тобой мысленная связь через Лэргу. Потому что мы оба ее фамильяры. Хотя, по большому счету, мы и не фамильяры вовсе», - добавил ворон, подумав.

«А кто?» – удивилась я.

Разумеется, мы не разговаривали в человеческом понимании этого слова, а слышали мысли друг друга. Причем не все мысли, а только направленные наподобие лучу. О чем думал Митрис, не обращаясь ко мне, я не знала, да и не очень-то хотела. Равно как и того, чтобы он знал мои мысли. Точно так же, направленно, мы разговаривали и с Лэргой.

«Нас ведьмы забирают из Хранилища на время. А истинные фамильяры – это добровольный дар высших духов, которые входят в тело животного или птицы и помогают магу или ведьме в их делах. Но наш мир они обходят стороной».

«Почему?» – мне было скучно, и я приставала к ворону. Вообще-то он всегда держался так строго, что я его немного побаивалась, но сегодня, похоже, хотелось поболтать и ему.

«Потому что он во власти темных сил».

«Темных? – шерсть на загривке встала дыбом. – Во власти зла?»

«Ресс, не говори глупостей! – Митрис возмущенно взмахнул крылом и хрипло каркнул. – Я сказал, не черных, а темных. У темноты много оттенков. Именно поэтому в нашем мире есть место и добру, и злу. Не говоря уже о том, что любое добро может повлечь за собой зло. И наоборот».

Мне всегда хотелось узнать, кем он был раньше и как стал фамильяром, но спросить не решалась. А Лэрга на мой вопрос только покачала головой:

- Он расскажет тебе сам, Ресс, если захочет. Я – не могу. Точно так же, как не могу рассказать ему о тебе. Хотя, думаю, он и так догадывается, кто ты.

Даже если Митрис догадывался, виду не подавал. Лиса Иресса, а об остальном помолчим. Я сама попросила Лэргу придумать мне какое-то другое имя. Не только для того, чтобы сохранить мою тайну. Янта – это было напоминание о прежней жизни. Конечно, я при всем желании не смогла бы ничего забыть, но имя – как постоянный укол отравленной иглой.

Ну а что касается Митриса, я думала, раньше он, скорее всего, был магом. Лэрга говорила, что, помимо самоубийц, в Хранилище неприкаянных душ попадают души проклятых, а еще ведьм и магов.

«Но почему? - удивилась я. – Разве их вина, что они родились такими?»

- Это не наказание. Души потому и неприкаянные, что ни в раю, ни в аду им нет места. Когда все времена и все миры подойдут к своему концу, тогда появится что-то иное – для всех. Другой мир, другое время. А до тех пор каждая неприкаянная душа остается в Хранилище. И ты туда вернешься, Ресс, и я составлю тебе компанию. Хотя мы не сможем разговаривать. Ты уже знаешь, там души находятся наедине со своими мыслями.

«А еще фамильяры могут разговаривать с магическими тварями, - Митрис поднял крыло и почесал под ним клювом. – С единорогами, например. Или с драконами. Но их уже давно всех истребили. Если и есть где-то, то прячутся и к людям не выходят. Ах, да, еще с оборотнями. С волкодлаками и лисовинами. Они вроде как обычные люди, но в новолуние и полнолуние превращаются в зверей. Не по своей воле, конечно. Обычно на них какое-то заклятье».